 |
|
А что касается моего шестого брата, о повелитель правоверных, то у
него отрезаны губы. Он обеднел и вышел однажды поискать чего-нибудь,
чтобы удержать в теле жизнь; и вот, когда он шел какой-то дорогой, он
вдруг видит прекрасный дом с широким, высоким портиком, а возле ворот -
слуги и люди, приказывающие и запрещающие. И он спросил кого-то из стоя-
вших там, и тот сказал: "Это дом одного из семьи Бармакидов". И тогда
мой брат подошел к привратникам и попросил у них чегонибудь, и они ска-
зали: "Войди в ворота дома - найдешь то, что любишь, у нашего господи-
на". И мой брат вошел под портик и прошел под ним и достиг дома, краси-
вого до предела красоты и изящества, и посреди него был сад, подобного
которому он не видел, а пол в нем был выложен мрамором, и повешены были
там занавеси.
И брат мой остался в недоумении, не зная, куда направиться, и пошел к
возвышенной части покоя, и увидел человека с красивым лицом и бородой; и
тот, увидев моего брата, поднялся к нему и приветствовал его и спросил
его о его положении, и брат сообщил ему, что он нуждается.
И, услышав слова моего брата, этот человек проявил сильное огорчение
и, взявшись рукою за свою одежду, разорвал ее и воскликнул: "Я живу в
этом городе, а ты в нем голодаешь! Мне не вынести этого!"
И он обещал ему всякие блага и сказал: "Ты непременно должен разде-
лить со мной соль". И мой брат ответил: "О господин, у меня нет терпе-
ния, и я сильно голоден!" И хозяин крикнул: "Эй, мальчик, подай таз и
кувшин! - и сказал: Подойди и вымой руки". И мой брат поднялся, чтобы
помыть руки, но не увидел ни таза, ни кувшина. А хозяин стал делать дви-
жения, точно он моет руки, и потом крикнул: "Подайте столик!" Но мой
брат ничего не увидал. И тот человек сказал ему: "Пожалуйста, поешь это-
го кушанья, не стыдись!" - и стал делать движения, как будто он ест, и
говорил моему брату: "Удивительно, как ты мало ешь! Не ограничивай себя
в еде, я знаю, как ты голоден!" И мой брат стал делать вид, что ест, а
хозяин говорил ему: "Ешь и смотри, как хорош и как бел этот хлеб". Но
брат ничего не видел и думал про себя: "Этот человек любит издеваться
над людьми". "О господин мой, - сказал ему мой брат, - я в жизни не ви-
дал хлеба белее и вкуснее этого". И он отвечал: "Его испекла невольница,
которую я купил за шестьсот динаров". Потом хозяин дома крикнул: "Эй,
мальчик, подай мясной пирог, первое кушанье, и прибавь в него жиру!" И
спросил моего брата: "О гость, заклинаю тебя Аллахом, видел ли ты пирог
лучше этого? Ради моей жизни, ешь, не стыдись! Эй, мальчик, - крикнул он
затем, - подай нам мясо в уксусе и жирных куропаток!" И сказал моему
брату: "Ешь, гость, ты голоден и нуждаешься в этом". И мой брат стал во-
рочать челюстями и жевать, а гот человек требовал кушанье за кушаньем,
но ничего не приносили, и он только приказывал моему брату есть.
Потом он крикнул: "Эй, мальчик, подай нам цыплят, начиненных фисташ-
ками!" И сказал моему брату: "Заклинаю тебя жизнью, о мой гость, этих
цыплят откармливали фисташками, - поешь же того, чему подобного ты ни-
когда не ел, и не стыдись". - "О господин мой, это хорошо!" - отвечал
мой брат; и хозяин стал подносить руку ко рту моего брата, как бы кормя
его, и перечислял блюда, расхваливая их моему брату, который был голо-
ден, и его голод еще увеличился, так что ему хотелось хотя бы ячменной
лепешки. "Видел ли ты пряности лучше тех, что в этих кушаньях?" - спро-
сил он потом; и мой брат ответил: "Нет, господин". И тот сказал: "Ешь
хорошенько и не стыдись!" - "Мне уже довольно еды", - отвечал мой брат;
и хозяин дома крикнул: "Уберите это и подайте сладости!" И сказал моему
брату: "Поешь вот этого, это прекрасное кушанье, и покушай этих пышек.
Заклинаю тебя жизнью, возьми эту пышку, пока с нее не стек сок". - "Да
не лишусь я тебя, о господин мой!" - воскликнул мой брат и принялся
расспрашивать его, много ли мускуса в пышках; и хозяин дома отвечал: "У
меня обычно кладут в каждую пышку мискаль мускуса и полмискаля амбры". И
при всем этом мой брат двигал головой и ртом и играл челюстями. "Ешь
этот миндаль, не стыдись", - сказал хозяин дома; и мой брат отвечал: "О
господин мой, с меня уже довольно, я не в состоянии что-нибудь съесть!"
А хозяин дома воскликнул: "О гость, если хочешь чего-нибудь съесть и
насладиться, Аллахом, Аллахом заклинаю тебя, не будь голоден!" - "О гос-
подин, - сказал мой брат, - как может быть голоден тот, кто съел все эти
кушанья?" И потом мой брат подумал и сказал про себя: "Обязательно сде-
лаю с ним дело, после которого он раскается в таких поступках!" А тот
человек крикнул: "Подайте нам вино!" И слуги стали двигать руками в воз-
духе, точно подают вино. И хозяин подал брату кубок и сказал: "Возьми
этот кубок, и если вино тебе понравится, скажи мне". - "О господин, -
отвечал мой брат, - оно хорошо пахнет, но я привык пить старое вино, ко-
торому двадцать лет". - "Постучись-ка в эту дверь - ты сможешь несколько
его выпить", - сказал хозяин; и мой брат воскликнул: "О господин, твоей
милостью!" - и сделал движение рукой, как будто пьет, а хозяин дома ска-
зал: "На здоровье и в удовольствие!" Потом он сделал вид, что выпил, и
подал моему брату второй кубок, и тот выпил и сделал вид, что опьянел, а
затем мой брат захватил его врасплох и, подняв руку так, что стало видно
белизну его подмышки, дал ему затрещину, от ко горой зазвенело в помеще-
нии. И он дал ему еще затрещину, второй раз, и тот человек воскликнул:
"Что это, негодяй?" И мой брат отвечал: "О господин мой, ты был милостив
к твоему рабу, и ввел его в свой дом и дал ему поесть пищи и напоил его
старым вином, и он охмелел и стал буянить, но ты достаточно возвышен,
чтобы снести его глупость и простить ему вину".
И, услышав его слова, хозяин дома громко рассмеялся и сказал: "Я уже
долгое время потешаюсь над людьми и издеваюсь над друзьями, но не видел
ни у кого такой выносливости и сообразительности, чтобы проделать со
мною все эти дела. А теперь я простил тебя; будь же моим сотрапезником
взаправду и никогда не расставайся со мной". И он велел вынести множест-
во сортов кушаний, которые упомянул вначале, и они с моим братом ели,
пока не насытились, а затем они перешли в комнату для шитья; и вдруг там
оказались невольницы, подобные лунам, и они стали петь на все голоса и
под все инструменты, а потом оба принялись пить, и их одолел хмель; и
тот человек подружился с моим братом так, что стал ему точно брат, и по-
любил его великой любовью, и наградил его. А когда настало утро, они
снова принялись за еду и питье, - и так продолжалось в течение двадцати
лет. А потом тот человек умер, и султан захватил его имущество и то, что
было у моего брата, и султан отбирал у него деньги, пока не оставил его
бедняком, ничего не имеющим.
И мой брат вышел, убегая наобум; и когда он был посреди дороги, на
него напали кочевники и взяли его в плен. Они привели его к себе в стан,
и тот, кто его забрал, стал его мучить и говорил ему: "Выкупи у меня
твою душу за деньги, а не то я тебя убью!"; а мой брат плакал и говорил
ему: "Клянусь Аллахом, у меня ничего нет! Я твой пленник, делай со мной,
что хочешь".
И кочевник вынул нож и отрезал моему брату губы и все сильнее приста-
вал к нему с требованиями. А у кочевника была красивая жена, и когда он
выходил, она предлагала себя моему брату и старалась прельстить его, а
он отказывался; но когда наступил один из дней и она стала соблазнять
брата, он принялся играть с нею и посадил ре к себе на колени. И в это
время ее муж вдруг вошел к ней: и, увидав моего брата, воскликнул: "Горе
тебе, проклятый, теперь ты хочешь испортить мою жену!" И он вынул нож и
отрезал ему зебб и, взвалив моего брата на верблюда, бросил его на горе
и оставил.
И мимо него проходили путешественники, и они узнали его, и накормили
и напоили, и сообщили мне, что с ним случилось; и я пришел к нему и по-
нес его, и принес его в город, и назначил ему всего достаточно. И вот я
пришел к тебе, о повелитель правоверных, и побоялся уйти отсюда, прежде
чем расскажу тебе: это было бы ошибкой. Ведь за мною шесть братьев и я
забочусь о них".
И когда повелитель правоверных услышал мою историю и то, что я расс-
казал ему о моих братьях, он засмеялся и сказал: "Твоя правда, о Мол-
чальник, ты немногоречив, и в тебе нет болтливости, но теперь уходи из
этого города и живи в другом!" - И он выгнал меня под стражей.
И я входил в города и обходил области, пока не услышал о его смерти и
о том, что халифом стал другой, и тогда я пришел в этот город; и оказа-
лось, что мои братья уже умерли. И я пошел к этому юноше и сделал с ним
наилучшие дела, и если бы не я, его наверное бы убили, но он обвинил ме-
ня в том, чего во мне нет. И то, о собрание, что он передал о моей болт-
ливости, - ложь. Из-за этого юноши я обошел многие страны, пока не дос-
тиг этой земли и не застал его у вас, и не от моего ли это великодушия,
о благое собрание?"
И когда мы услышали историю цирюльника и его многие речи и то, что он
обидел этого юношу, мы взяли цирюльника и схватили его, и заточили, и
сели, спокойные, и поели, и выпили, и пир продолжался до призыва к пос-
леполуденной молитве. И потом я вышел и пришел домой, и моя жена насупи-
лась и сказала: "Ты веселишься и развлекаешься, а я грущу! Если ты меня
не выведешь и не будешь со мной гулять остаток дня, я разорву веревку
нашей близости и причина нашей разлуки будет в тебе".
И я вышел с нею, и мы гуляли до вечера, а затем ми вернулись и встре-
тили горбуна, который был пьян через край, и он говорил такие стихи:
"Стекло прозрачно, - и ясно, как вино,
Что они похожи, и смутно дело тут:
И как будто есть вино, а кубка нет,
И как будто кубок есть, а нет вина".
И я пригласил его и вышел купить жареной рыбы, и мы сели есть, а по-
том моя жена дала ему кусок хлеба и рыбы и сунула их ему в рот, и затк-
нула его, и горбун умер; и я снес его и ухитрился бросить его в дом это-
го врача-еврея, а врач изловчился и бросил его в дом надсмотрщика а
надсмотрщик ухитрился и бросил на дороге христианина-маклера. Вот моя
история и то, что я вчера пережил, - не удивительное ли это истории гор-
буна?"
И, услышав рту историю, царь Китая затряс головой от восторга и проя-
вил удивление и сказал: "Эта история, что произошла между юношей и болт-
ливым цирюльником, поистине лучше и прекраснее истории лгуна-горбуна!"
Потом царь приказал одному из придворных: "Поймите с портным и приве-
дите цирюльника из заточения: я послушаю его речи, и он будет причиной
освобождения вас всех; а этого горбуна мы похороним..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тридцать четвертая ночь
Когда же настала тридцать четвертая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что царь Китая сказал: "Приведите ко мне ци-
рюльника, и он будет причиной вашею освобождения, а этого горбуна мы по-
хороним, - ведь он со вчерашнего дня мертвый - и сделаем ему гробницу".
И не прошло минуты, как придворный с портным отправились в тюрьму и
вывели оттуда цирюльника и шли с ним, пока не остановились перед царем.
И, увидев цирюльника, царь всмотрелся в него - и вдруг оказывается: что
дряхлый старик, зашедший за девяносто, с черным лицом, белой бородой и
бровями, обрубленными ушами и длинным носом, и в душе его - глупость. И
царь засмеялся от его вида и сказал: "О Молчальник, я хочу, чтобы ты
рассказал мне какую-нибудь из твоих историй". И цирюльник спросил: "О
царь времени, а какова история этого христианина, и еврея, и мусульмани-
на, и мертвого горбуна, который среди вас, и что за причина этого собра-
ния?" - "А почему ты об этом спрашиваешь?" - сказал царь Китая; и ци-
рюльник отвечал: "Я спрашиваю о них, чтобы царь узнал, что я не болтун и
я не виновен в болтливости, в которой они меня обвиняют. Я тот, чье имя
Молчальник, и во мне есть доля от моего имени, как сказал поэт:
Не часто глаза твои увидят прозванного,
Чтоб не был, коль всмотришься, в прозванье весь смысл его".
"Изложите цирюльнику историю этого горбуна и то, что случилось с ним
в вечернюю пору и что рассказывали еврей, христианин, надсмотрщик и
портной", - сказал царь; и они это сделали (а в повторении нет пользы!),
и после этого цирюльник покачал головой и воскликнул: "Клянусь Аллахом,
это, поистине, удивительная диковина! Откройте этого горбуна!"
И ему открыли горбуна, и он сел около него и, взяв его голову на ко-
лени, посмотрел ему в лицо и стал так смеяться, что перевернулся навз-
ничь, а потом воскликнул: "Всякая смерть удивительна, но о смерти этого
горбуна следует записать золотыми чернилами!" И все собравшиеся оторопе-
ли от слов цирюльника, и царь удивился его речам и спросил: "Что с то-
бой, о Молчальник? Расскажи нам". И цирюльник ответил: "О царь времени,
клянусь твоей милостью, в лгуне-горбуне есть дух!" И цирюльник вынул
из-за пазухи шкатулку и, открыв ее, извлек из нее горшочек с жиром и
смазал им шею горбуна и жилы на ней, а потом он вынул два железных крюч-
ка и, опустив их ему в горло, извлек оттуда кусок рыбы с костью, и когда
он вынул его, оказалось, что он залит кровью. А горбун один раз чихнул,
и вскочил на ноги, и погладил себя по лицу, и воскликнул: "Свиде-
тельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед - посланник Алла-
ха!" И царь и присутствующие удивились тому, что они воочию увидели.
И царь Китая так смеялся, что лишился чувств, и присутствующие тоже;
и султан сказал: "Клянусь Аллахом, это удивительная история, и я в жизни
не слышал диковиннее ее!"
"О мусульмане, о все воины, - спросил потом султан, - видели ли вы в
жизни, чтобы кто-нибудь умер и потом ожил? Если бы Аллах не послал ему
этого цирюльника (а он был причиной его жизни), горбун наверное бы
умер".
И все сказали: "Клянемся Аллахом, это удивительная диковина!" А потом
царь Китая приказал записать эту историю золотыми чернилами, и ее запи-
сали и затем положили в казну царя. А после этого он наградил еврея,
христианина и надсмотрщика, каждого из них драгоценной одеждой, и велел
им уходить; и они ушли. А затем царь обернулся к портному и наградил его
драгоценной одеждой и сделал своим портным; он назначил ему выдачи и по-
мирил его с горбуном, и наградил горбуна дорогой и красивой одеждой и
назначил ему выдачи, сделав его своим сотрапезником, а цирюльника он по-
жаловал и назначил его главным цирюльником царства и своим собутыльни-
ком. И они пребывали в сладостнейшей и приятнейшей жизни, пока не пришла
к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний.
Но это нисколько не удивительнее рассказа о двух везирях и
Анис-аль-Джалис". - "А как это было?" - спросила Дуньязада.
|
