Сайт тысячи и одной ночи
Сайт
ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ

перевод с арабского М. А. Салье





 
   
1001 ночь. Книга тысячи и одной ночи. Арабские сказки
 
 


1001 ночь. Арабские сказки

Книга тысячи и одной ночи


Оглавление

Повесть о Ниме и Нум

 

примечания в квадратных скобках [   ]

 

 

Тысяча и одна ночь. Сказки  
   Говорят, а Аллах лучше знает, - сказал Бахрам, - что был в городе Ку-
фе [255]  один человек, из знатных его обитателей,  которого звали ар-Раби
ибн Хатим,  и  обладал  он большими деньгами и жил привольно. И достался
ему ребенок, которого он назвал Нимат-Аллах [256].
   И вот в некий день был он на площадке работорговцев  и  вдруг  увидел
невольницу, выставленную для продажи, и на руках у  нее  была  маленькая
рабыня редкой красоты и прелести. И ар-Раби сделал знак  работорговцу  и
спросил его: "За сколько идут эта невольница и ее дочь?" - и  работорго-
вец ответил: "За пятьдесят динаров!" - "Напиши условие, возьми деньги  и
отдай их ее владельцу", - сказал ар-Раби. И потом он отдал  работорговцу
цену девушки и дал ему плату за посредничество и, взяв невольницу  и  ее
дочь, отправился с ними домой.
   И когда его жена, дочь его дяди, увидела невольницу, она спросила: "О
сын дяди, что это за невольница?" - и ар-Раби ответил: "Я купил ее,  же-
лая иметь эту маленькую, что у нее на руках. Знай, когда  она  вырастет,
не будет в землях арабов и неарабов ей подобной, и никого лучше ее".
   И дочь его дяди сказала: "Прекрасно то, что ты решил!" - а затем  она
спросила невольницу: "Как твое имя?" - "О госпожа, мое  имя  Тауфик",  -
отвечала невольница. "А как имя твоей дочери?" - спросила жена  ар-Раби,
и невольница отвечала: "Сад". И жена ар-Раби  воскликнула:  "Ты  сказала
правду! Ты счастлива, и счастлив тот, кто тебя купил!"
   "О сын моего дяди, как ты ее  назовешь?"  -  спросила  она  потом.  И
ар-Раби ответил: "Как ты выберешь", - и тогда она сказала:  "Назовем  ее
Нум" [257], - и ар-Раби воскликнул: "Прекрасно то, что ты придумала!"
   И маленькая Нум воспитывалась с Нимой, сыном арРаби, в одной  колыбе-
ли, пока они не достигли возраста десяти лет. И каждый из них был краси-
вее другого, и мальчик стал называть ее: сестрица, а она  называла  его:
братец.
   А потом ар-Раби обратился к своему сыну Ниме, когда тот достиг  этого
возраста, и сказал ему: "О дитя мое, Нум тебе не сестра,  наоборот,  она
твоя невольница, и я купил ее на твое имя, когда ты был в  колыбели.  Не
зови же ее с этого дня своей сестрой". И Нима сказал своему отцу:
   "Если так, я женюсь на ней", - и затем он вышел к своей матери и  ос-
ведомил ее об этом, и та сказала: "О дитя мое, она твоя  невольница".  И
Нима ибн ар-Раби вошел к этой невольнице и полюбил ее, и над ними прошло
несколько лет, и пребывали они в таком положении. И не было в  Куфе  де-
вушки красивее Нум и приятнее и изящнее ее.
   Она выросла и читала Коран, изучила науки и узнала  способы  игры  на
инструментах, и сделалась  искусной  в  пении  и  владении  увеселяющими
инструментами, так что превзошла всех людей своего века.
   И в один день из дней она сидела со своим мужем Нимой, сыном ар-Раби,
в покоях питья, и, взяв лютню, натянула ее струны и развеселилась и, за-
ведя напев, произнесла такое двустишие:
   "Когда ты - владыка мой, чьей милостью я живу,
   И меч мой, срубающий превратностей голову, -
   Не нужно ни Звида мне, ни Амра [258] в защитники -
   Тебя лишь, когда тесны вдруг станут пути мои",
   И Нима пришел в великий восторг и сказал ей: "Ради моей жизни, о Нум,
спой нам под бубен и музыкальные инструменты!" И она  затянула  напев  и
пропела такие стихи:
   "Поклянусь я тем, у кого в руках узда моя -
   Не послушаюсь я в любви к нему хулящих.
   И хулителей рассержу я всех, повинуясь вам,
   И расстанусь я с наслажденьями покоя.
   И вырою для страсти к вам посреди души
   Могилу я, и знать не будет сердце".
   И юноша воскликнул: "От Аллаха твой дар, о Нум!"
   И пока они пребывали в приятнейшей жизни, вдруг  сказал  аль-Хаджжадж
[259] во дворце наместничества: "Я обязательно должен ухитриться захватить
эту невольницу, которую зовут Нум, и отослать ее к повелителю  правовер-
ных, Абд-аль-Мелику ибн Мервану, так как в его дворце не найдется  нико-
го, кто бы был ей подобен и пел лучше ее".
   И он позвал старуху надсмотрщицу и сказал ей: "Пойди в дом ар-Раби  и
повидайся с невольницей Нум и найди способ захватить ее, так как на лице
земли не найдется  ей  подобной".  И  старуха  вняла  тому,  что  сказал
альХаджжадж, и когда наступило утро, она надела свою шерстяную одежду  и
повесила себе на шею четки, где число зерен было тысячи, и взяла в  руки
посох и йеменский бурдюк..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двести тридцать восьмая ночь

   Когда же настала двести тридцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что старуха вняла тому,  что  сказал  аль-Хадж-
жадж, и когда наступило утро, она надела свою шерстяную одежду и повеси-
ла себе на шею четки, где число зерен было тысячи, и, взяв в руки  посох
и йеменский бурдюк, пошла восклицая: "Слава Аллаху и хвала  Аллаху!  Нет
бога, кроме Аллаха! Аллах велик! Нет мощи и силы, кроме  как  у  Аллаха,
высокого, великого!"
   И она все время славила Аллаха и молилась (а  сердце  ее  было  полно
козней и хитростей), пока не достигла дома Нимы ибн ар-Раби  ко  времени
полуденной молитвы.
   И она постучала в дверь, и привратник открыл ей и спросил  ее:  "Чего
ты хочешь?" - и старуха ответила: "Я нищенка богомолица, и меня настигла
полуденная молитва, и я хочу помолиться в этом благословенном месте".  -
"О старуха, - ответил привратник, - это дом Нимы ибн ар-Раби, а не собор
и не мечеть". И старуха молвила: "Я знаю, что нет собора или мечети, по-
добного дому Пимы ибн ар-Раби; я надсмотрщица из дворца повелителя  пра-
воверных и ушла, чтобы молиться и странствовать". - "Я не дам тебе  вой-
ти", - сказал привратник. Разговоры между  ними  умножились,  и  старуха
вцепилась в привратника и воскликнула: "Помешают ли подобной мне войти в
дом Нимы ибн ар-Раби, когда я захожу в дома эмиров и вельмож?"
   И вдруг вышел Нима и, услыхав их разговор, засмеялся и велел  старухе
войти за ним, и он вошел, а старуха вошла сзади, и Нима привел ее к Нум.
И старуха приветствовала ее наилучшими приветствиями, а увидя  Нум,  она
оторопела и изумилась ее чрезмерной красоте и сказала  ей:  "О  госпожа,
призываю на тебя защиту Аллаха, который сравнял тебя с твоим  господином
в отношении красоты и прелести".
   И затем старуха встала в михрабе и принялась кланяться, падать ниц  и
молиться, и прошел день, и пришла ночь с ее мраком, и тогда девушка ска-
зала: "О матушка, дай отдых твоим ногам на часок", - а старуха ответила:
   "О госпожа, кто ищет жизни будущей, тот утомляет себя в здешней  жиз-
ни, а кто не утомляет себя в здешней жизни, тому  не  достичь  обиталища
чистых в жизни будущей".
   Потом Нум подала старухе еду и сказала ей: "Поешь моего кушанья и по-
молись за меня о прощении и милости", а старуха сказала ей: "О  госпожа,
я пощусь, а что до тебя, то ты женщина, которой подобает  есть,  пить  и
радоваться, и Аллах простит тебя. Ведь сказал Аллах великий: "Кроме тех,
кто раскается и совершит дело праведное".
   И девушка просидела со старухой, разговаривая, некоторое время, а по-
том Нум сказала Ниме: "О господин, упроси эту старуху остаться на  время
с нами. У нее на лице следы благочестия". - "Очисти ей  место,  куда  бы
она могла уходить для молитвы, и не давай никому входить к ней, -  отве-
чал Нима. - Может быть, Аллах, славный и великий, поможет нам  через  ее
благословение и не разлучит нас".
   И после этого старуха провела ночь, молясь и читая Коран до  утра,  а
когда Аллах засветил утро, она пришла к Ниме и Нум и пожелала им доброго
утра и сказала: "Поручаю вас Аллаху". - "Куда ты  идешь,  о  матушка?  -
спросила ее Нум. - Мой господин приказал мне освободить для тебя помеще-
ние, где бы ты всегда могла поклоняться богу и молиться". - "Да сохранит
его Аллах, и да продлит он свое благоволение к вам! - отвечала  старуха.
- Я хочу, чтобы вы наказали привратнику не мешать мне входить к вам; ес-
ли захочет Аллах великий, я пойду странствовать по чистым местам и стану
за вас молиться, после поклонения богу и молитвы, каждый день  и  каждый
вечер".
   И потом старуха вышла из дома, а девушка Нум плакала о разлуке с нею,
и не знала, по какой причине она к ней пришла. И старуха  отправилась  к
аль-Хаджжаджу и пришла к нему, и тот спросил: "Что идет за тобою?"  -  а
старуха сказала: "Я посмотрела на эту невольницу и увидела, что  женщины
не рожали в ее время никого лучше ее". И аль-Хаджжадж воскликнул:  "Если
ты сделаешь то, что я тебе приказал, тебе достанется  от  меня  обильное
благо". - "Я хочу от тебя полный месяц  сроку",  -  сказала  старуха,  и
аль-Хаджжадж отвечал: "Я даю тебе сроку месяц". Тогда старуха стала  за-
ходить в дом Нимы и его невольницы Нум..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двести тридцать девятая ночь

   Когда же настала двести тридцать девятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, старуха стала заходить в дом Нимы и Нум, и  они
оказывали ей все большее уважение. И старуха непрестанно,  и  вечером  и
утром, была у них, и все в доме говорили ей: "Добро пожаловать!"
   И наконец, в один из дней, старуха осталась с девушкой наедине и ска-
зала ей: "О госпожа моя, клянусь Аллахом, когда я  прибуду  в  пречистые
места, я буду за тебя молиться, и мне хотелось бы, чтобы ты была со мной
и повидала старцев, достигших единения с Аллахом, и они помолились бы за
тебя о том, чего ты хочешь".
   И невольница Нум сказала ей: "Ради Аллаха, о матушка, возьми  меня  с
собой", - тогда старуха ответила: "Попросись у  твоей  свекрови,  матери
Нимы". И девушка сказала своей свекрови: "О  госпожа,  попроси  у  моего
господина, чтобы он пустил нас с тобою выйти в какой-нибудь день, вместе
с моей матушкой-старушкой, чтобы помолиться и призвать Аллаха  вместе  с
факирами в почитаемых местах". А когда пришел Нима и сел, старуха подош-
ла к нему и стала целовать ему руки и просить его, но он не позволял  ей
этого и не дал своего согласия.
   И старуха благословила его и вышла из дома.
   Когда же настал следующий день, старуха пришла (а Нимы не было в  до-
ме) и, обратившись к невольнице Нум, сказала ей: "Мы  молились  за  тебя
вчера; поднимайся сейчас же - ты прогуляешься и  вернешься  прежде,  чем
придет твой господин". И девушка сказала своей свекрови: "Прошу тебя ра-
ди Аллаха, позволь мне выйти с этой праведной женщиной,  я  посмотрю  на
друзей Аллаха в почитаемых местах и скоро вернусь, прежде чем придет мой
господин". - "Я боюсь, что узнает твой господин", - сказала  мать  Нимы,
но старуха воскликнула:
   "Клянусь Аллахом, я не дам ей присесть на землю! Она будет  смотреть,
стоя на ногах, и не замешкается".
   И старуха увела девушку хитростью и привела ее во дворец аль-Хаджжад-
жа и осведомила его о приходе девушки, поместив ее сначала в комнату.  И
аль-Хаджжадж пришел и посмотрел на нее и увидал, что она прекраснее всех
людей своего времени и что он не видывал  ей  подобной.  И  Нум,  увидав
аль-Хаджжаджа, закрыла от него лицо, а аль-Хаджжадж, не оставив ее, сей-
час же позвал царедворца и, отрядив с ним пятьдесят всадников, велел ему
взять девушку, посадить ее на быстрого верблюда, отправиться с ней в Да-
маск и вручить ее повелителю правоверных Абд-аль-Мелику ибн  Мервану.  И
он написал халифу письмо и сказал царедворцу:  "Отдай  ему  это  письмо,
возьми ответ и поторопись вернуться ко мне".
   И царедворец поспешно взял девушку, посадил ее на верблюда и  выехал,
и отправился с нею, и девушка плакала от разлуки со своим господином.  И
они прибыли в Дамаск, и царедворец попросил разрешения войти к повелите-
лю правоверных, и когда тот разрешил, царедворец вошел к нему и  расска-
зал историю с невольницей, и халиф отвел ей комнату. А потом халиф вошел
в свой харим, увидал свою жену и сказал ей: "Аль-Хаджжадж купил мне  не-
вольницу из дочерей вельмож Куфы за десять тысяч динаров и  прислал  мне
это письмо, а вместе с письмом прибыла невольница". И жена халифа сказа-
ла ему..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Ночь, дополняющая до двухсот сорока

   Когда же настала ночь, дополняющая до двухсот  сорока,  она  сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь рассказал своей  жене
историю невольницы, его жена сказала ему: "Да увеличит Аллах к тебе свою
милость!"
   А потом сестра халифа Абд-аль-Мелика вошла к невольнице и, увидав ее,
воскликнула: "Клянусь Аллахом, не будет обманут тот, в  чьем  жилище  ты
находишься, хотя бы цена за тебя была сто тысяч динаров!"  И  невольница
Нум спросила ее: "О светлоликая, какого царя этот дворец и какой это го-
род?" - и сестра халифа ответила:
   "Это город Дамаск, а этот дворец -  дворец  моего  брата,  повелителя
правоверных, Абд-аль-Мелика ибн Мервана".
   "Ты как будто не знаешь этого?" - спросила она потом, и девушка отве-
тила: "Клянусь Аллахом, госпожа, это было мне неведомо". - "А  тот,  кто
продал тебя и получил за тебя деньги, не осведомил тебя о том, что  тебя
купил халиф?" - воскликнула сестра халифа, и девушка, услышав эти слова,
стала лить слезы и заплакала, и сказала про себя: "Удалась  против  меня
хитрость!" И потом она подумала: "Если я стану говорить,  никто  мне  не
поверит. Лучше я буду молчать и потерплю, зная, что помощь Аллаха  близ-
ка". И она поникла головой от стыда, и щеки у нее покраснели  от  следов
путешествия и солнца.
   И сестра халифа оставила ее на этот день, а на другой день она пришла
с материей и ожерельями из драгоценных камней и одела девушку.  И  тогда
повелитель правоверных вошел и сел с нею рядом,  и  сестра  его  сказала
ему: "Посмотри на эту девушку, которой Аллах даровал совершенную красоту
и прелесть". - "Сними с лица покрывало", - приказал халиф Нум, но она не
сняла покрывала с лица, и халиф не увидал ее лица, а  увидал  только  ее
руки, и любовь к ней запала в его сердце. "Я войду к  ней  только  через
три дня, когда она с тобой подружится", - сказал он своей сестре и, под-
нявшись, вышел от девушки, и девушка принялась раздумывать о своем  деле
и вздыхать от разлуки со своим господином Нимой.
   А когда пришла ночь, девушка заболела горячкой и не стала ни есть, ни
пить, и ее лицо и прелести изменились. И халифа осведомили  об  этом,  и
ему стало тяжко из-за девушки, и он направил к ней врачей и людей прони-
цательных, но никто не знал, как ее лечить.
   Вот что было с нею. Что же касается ее господина, Нима, то он  пришел
домой и сел на постель и позвал: "Нум!" - но она ему не ответила.  И  он
поспешно поднялся и позвал, но никто не вошел к нему, и все невольницы в
доме попрятались, боясь ее господина. И Нима вышел к своей матери и уви-
дал, что она сидит, положив щеку на руку, и спросил ее: "О матушка,  где
Нум?" - и мать его сказала: "О дитя мое, она с той, кому ее можно скорее
доверить, чем мне: с той, старушкой праведницей. Она вышла с нею,  чтобы
посетить факиров, и вернется". - "И когда это был у нее такой обычай?  -
сказал Нима. - В какое время она ушла?" - "Она ушла утром",  -  отвечала
мать Нимы. И Нима воскликнул: "Как ты ей это позволила?" - "Это  старуха
мне посоветовала", - сказала ему мать.
   И Нима вскричал: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого,  ве-
ликого!" И потом он вышел из дома, - а мир исчез для него, - и пришел  к
начальнику стражи и сказал ему: "Ты хитришь со мною и похищаешь мою  не-
вольницу из моего дома! Я непременно пожалуюсь на тебя повелителю право-
верных". - "А кто ее увел?" - спросил начальник стражи. И Нима  ответил:
"Старуха такого-то и такого-то вида, и на ней шерстяная одежда, а в  ру-
ках у нее четки, где число зерен тысячи". - "Укажи мне эту старуху, и  я
освобожу твою невольницу", - сказал начальник стражи. И Нима воскликнул:
"Но кто же знает эту старуху?" - "Никто не знает скрытого, кроме Аллаха,
велик он и славен", - отвечал начальник стражи, и он понял, что это хит-
рая старуха от альХаджжаджа. "Я требую мою невольницу только от тебя,  и
между мною и тобою будет аль-Хаджжадж", - сказал ему Нима,  а  начальник
стражи ответил: "Иди к кому хочешь!"
   И Нима пошел во дворец аль-Хаджжаджа (а отец его был из числа вельмож
Куфы), и когда он достиг его  дома,  привратник  аль-Хаджжаджа  вошел  к
аль-Хаджжаджу и осведомил его об этом деле. И когда Нима встал пред ним,
аль-Хаджжадж спросил его: "Что с тобой?""Со мною  было  такое-то  и  та-
кое-то дело", - отвечал Нима. А аль-Хаджжадж сказал: "Подайте  сюда  на-
чальника охраны, и мы прикажем ему поискать старуху".
   Когда же начальник охраны явился пред лицо альХаджжаджа (а тот  знал,
что начальник охраны знает старуху), аль-Хаджжадж сказал ему:  "Я  хочу,
чтобы ты поискал невольницу Нимы ибн ар-Раби". И начальник стражи  отве-
тил: "Не знает сокрытого никто, кроме великого Аллаха!" - "Ты непременно
должен отрядить конных и поискать эту невольницу на дорогах и  поглядеть
в городах", - сказал аль-Хаджжадж..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двести сорок первая ночь

   Когда же настала двести сорок первая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что альХаджжадж  сказал  начальнику  охраны:  "Ты
непременно должен отрядить конных и посмотреть в  городах  и  высмотреть
девушку на дорогах и поискать эту девушку", - а потом он обратился к Ни-
ме и сказал: "Если твоя невольница не воротится, я дам тебе  десять  не-
вольниц из моего дома и десять невольниц из дома начальника охраны.  Иди
искать невольницу", - сказал он начальнику охраны.
   И начальник охраны вышел, а Нима был озабочен и отчаялся в  жизни.  А
он достиг возраста четырнадцати дет, и  на  щеках  его  не  было  расти-
тельности. И стал он плакать и рыдать и держался вдали от своего дома, и
они с матерью не переставали плакать до самого утра. И отец  Нимы  обра-
тился к нему и сказал: "О дитя мое, поистине аль-Хаджжадж устроил против
девушки хитрость и захватил ее, но от одного часа до другого Аллах  дос-
тавляет помощь". И заботы Нимы увеличились, и не знал он, что говорил; и
не понимал, кто к нему входит; и оставался он больным три месяца, и  его
состояние изменилось, и отец его отчаялся в нем, а врачи пришли к Ниме и
сказали: "Нет для него другого лекарства, кроме невольницы".
   И вот в один из дней его отец сидел, и услышал он про одного  умелого
врача, персиянина, которому люди приписывали большое искусство лечить  и
читать по звездам и гадать на песке. И ар-Раби призвал  этого  врача,  а
когда он явился, посадил его с собою рядом и оказал ему уважение и  ска-
зал: "Посмотри, в каком состоянии мой сын". - "Дай руку", - сказал  врач
Ниме. И тот подал руку, и врач пощупал ему пульс и посмотрел ему в лицо,
и засмеялся и, обратившись к его отцу, сказал: "У твоего сына нет  ниче-
го, кроме недуга в сердце".
   "Ты прав, о врач, - ответил ар-Раби. - Посоветуйся о деле моего  сына
с твоим искусством, и расскажи мне все об его состоянии, ничего от  меня
не скрывая". И персиянин ответил: "Он привязался к одной девушке, а  эта
девушка в Басре или в Дамаске, и лекарство для твоего сына лишь  в  том,
чтобы с нею встретиться". - "Если ты сведешь их, у меня будет  чем  тебя
обрадовать, и ты проживешь всю жизнь с деньгами и  в  благоденствии",  -
сказал ар-Раби. И персиянин молвил: "Поистине, это дело близкое  и  нет-
рудное".
   А потом он обернулся к Ниме и сказал: "С тобою не будет беды,  укрепи
же свое сердце, успокой душу и прохлади глаза! Выложи из твоих денег че-
тыре тысячи динаров", - сказал он ар-Раби. И тот вынул деньги  и  вручил
их персиянину, а персиянин сказал ему: "Я хочу, чтобы твой сын поехал со
мною в Дамаск, и если захочет Аллах великий, я не вернусь иначе,  как  с
девушкой". А затем персиянин обернулся к юноше и спросил его: "Как  тебя
зовут?" - и юноша ответил: "Нима", - и тогда персиянин сказал: "О  Нима,
сядь и пребывай под охраной Аллаха великого: Аллах соединит тебя с твоей
возлюбленной".
   И Нима сел прямо, а персиянин сказал ему: "Укрепи свое сердце. Мы вы-
едем в этот же день. Ешь, пей и развлекайся, чтобы стать сильным для пу-
тешествия". А после Этого персиянин стал справлять свои  дела  и  забрал
все, что ему было нужно из редкостей, и он взял у отца Нимы десять тысяч
динаров и взял у него коней и верблюдов и все прочее, что нужно для  пе-
ревозки тяжестей в пути.
   А потом Нима простился со своим отцом и матерью и отправился с врачом
в Халеб, но не напал там на след девушки. Затем они достигли  Дамаска  и
прожили там три дня, после чего персиянин нанял лавку и  уставил  в  ней
полки тонким фарфором и крышками и украсил полки золотом и кусками доро-
гих материй. Он поставил перед собою сосуды и бутылки,  в  которых  были
разные масла и всякие лекарства, и вокруг бутылок он поставил  кубки  из
хрусталя, а перед собою он положил доску и астролябию.
   И он оделся в платье врачей и лекарей и, поставив перед  собою  Ниму,
одел его в рубаху и шелковый плащ, и обвязал ему стан шелковым  полотен-
цем, вышитым золотом.
   И потом персиянин сказал Ниме: "О Нима, ты  с  сегодняшнего  дня  мой
сын; не называй же меня иначе как отцом, а я буду называть  тебя  только
сыном", - и Нима отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
   И жители Дамаска стали собираться перед лавкой персиянина,  глядя  на
красоту Нимы и на красоту лавки и тех товаров, что были в ней. И персия-
нин разговаривал с Нимой по-персидски, а Нима тоже разговаривал с ним на
этом языке, ибо он знал его, как обычно для детей вельмож. И этот перси-
янин сделался известен среди жителей Дамаска, и они стали описывать  ему
свои недуги, а он давал им лекарства. И ему приносили банки, наполненные
мочой больных, и персиянин смотрел на нее и говорил:
   "Тот, кто налил мочу, которая в этой банке, болен такойто и  такой-то
болезнью", - а больной говорил: "Поистине, этот врач прав!" Так  персия-
нин стал лечить людям их болезни, и жители Дамаска собирались у него,  и
весть о нем распространилась в городе и в домах вельмож.
   И вот в один из дней он сидит, и вдруг приближается  к  нему  старуха
верхом на осле, чепрак на котором был из парчи, украшенной  драгоценными
камнями. И старуха остановилась возле лавки персиянина и, привязав  осла
за уздечку, сделала персиянину знак и сказала: "Возьми меня за руку",  -
и персиянин взял старуху за руку, и она слезла с осла и  спросила:  "Это
ты - персидский врач, прибывший из Ирака?" - "Да",  -  отвечал  врач.  И
старуха сказала: "Знай, у меня есть дочь, и она больна". И старуха выну-
ла банку и когда персиянин взглянул на то, что было в банке, он спросил:
"О госпожа, скажи, как зовут Эту девушку, чтобы я мог вычислить ее звез-
ду и узнать, в какое время ей подойдет пить лекарство". И старуха сказа-
ла: "О брат персов, ее зовут Нум..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двести сорок вторая ночь

   Когда же настала двести сорок вторая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что персиянин, услышав имя Нум, начал  считать  и
писать на руках и сказал: "О госпожа, я не пропишу ей лекарства, пока не
узнаю, из какой она земли, из-за различия в воздухе. Осведомь же меня, в
какой земле она воспиталась и сколько прошло лет ее жизни". - "Ее  жизни
четырнадцать лет, а воспиталась она на земле Куфы, что в Ираке", - отве-
чала старуха. И персиянин спросил: "А сколько месяцев она в этих краях?"
- и старуха ответила: "Она прожила в этих краях немного месяцев".
   И когда Нима услышал слова старухи и узнал имя  своей  пленницы,  его
сердце затрепетало, и он потерял сознание. А персиянин  сказал  старухе:
"Ей подойдут такие-то и такие-то лекарства, а старуха молвила:  "Смешай,
что хочешь, и дай мне то, что ты писал, с благословения  Аллаха  велико-
го", - и бросила ему на прилавок десять динаров. И врач посмотрел на Ни-
му и велел ему приготовить для старухи лекарственные  зелья,  а  старуха
смотрела на него и говорила: "Защити тебя Аллах, о дитя мое, - твой  вид
подобен ее виду".
   А потом старуха спросила персиянина: "О брат  персов,  это  твой  не-
вольник или твой сын?" И персидский врач отвечал ей: "Это  мой  сын".  А
Нума собрал нужные зелья и положил их в коробочку и, взяв бумажку, напи-
сал на ней такое двустишие:
   "И если пожалует один только взгляд мне Нум, -
   Пусть счастья не знает Суд, не будет прекрасной Джумль [260]
   Сказали: "Забудь ее и двадцать возьмешь таких", -
   Но нет ей подобия, ее не забуду я".
   Потом он засунул бумажку в коробочку и написал  на  крышке  коробочки
куфическим почерком: [261] "Я Нима ибн ар-Раби - куфиец", и поставил коро-
бочку перед старухой.
   Та взяла ее и простилась с ними, и поехала  обратно,  направляясь  во
дворец халифа.
   И когда старуха поднялась с зельями к девушке,  она  поставила  перед
ней коробочку с лекарствами и сказала:
   "О госпожа, знай, что в наш город пришел врач персиянин, и я не виде-
ла никого прозорливее и осведомленнее в делах болезней, чем он. Я назва-
ла твое имя, после того как он увидел банку, и он узнал,  какая  у  тебя
болезнь, и прописал тебе лекарство, а потом он отдал  приказание  своему
сыну, и тот составил для тебя вот это лекарство. И в Дамаске нет  никого
красивее и изящнее, чем его сын, и ни у кого не  найдется  лавки  такой,
как у него".
   И Нум взяла коробочку и увидела, что на ее  крышке  написано  имя  ее
господина и имя его отца, и, когда она увидела это, у нее изменился цвет
лица, и она про себя воскликнула: "Нет сомнения, что владелец этой лавки
пришел из-за меня!" - "Опиши мне этого юношу", - сказала она старухе,  и
та ответила: "Его зовут Нима, и над правой бровью  у  него  пятнышко,  и
одет он в роскошные одежды и обладает совершенной  красотой".  -  "Подай
мне лекарство, с благословения Аллаха великого и с его помощью", -  ска-
зала девушка и взяла лекарство и выпила его, смеясь, и сказала  старухе:
"Поистине, это благословенное лекарство!"
   Потом она осмотрела коробочку и, увидав бумажку, повернула ее и  про-
читала, а поняв ее смысл, она уверилась, что тот юноша - ее господин,  и
успокоилась душою и обрадовалась. И,  увидав,  что  девушка  засмеялась,
старуха воскликнула: "Поистине, этот день - день  благословенный!"  -  а
Нум промолвила: "О надсмотрщица, я хочу чего-нибудь поесть и выпить".  И
старуха сказала невольницам: "Подайте вашей госпоже столы  с  роскошными
кушаньями!" - и Нум подали столы, и она села есть.
   Вдруг вошел к ним Абд-аль-Мелик ибн Мерван, и,  увидев,  что  девушка
сидит и ест кушанья, он обрадовался, а надсмотрщица сказала ему: "О  по-
велитель правоверных, поздравляем тебя с выздоровлением твоей невольницы
Нум. В этот город прибыл один врач (я не видала никого  осведомленнее  в
болезнях и лекарствах), и я принесла ей от него лекарство,  которое  она
приняла один раз, и выздоровление пришло к ней, о  повелитель  правовер-
ных". - "Возьми тысячу динаров и позаботься о лекарствах, чтобы ее выле-
чить совсем", - сказал повелитель правоверных и вышел, радостный.
   А старуха пошла в лавку персиянина и отдала ему тысячу динаров, осве-
домив его о том, что та девушка - невольница халифа. И она передала  ему
бумажку, которую написала Нум, а персиянин взял ее  и  передал  Ниме,  а
тот, увидев ее, узнал почерк и упал без чувств. А придя в себя, он  раз-
вернул бумажку и вдруг видит, в ней написано: "От девушки,  чье  счастье
похищено, чей разум обманут, от расставшейся с любимым сердца". А  после
того: "Ваше письмо пришло ко мне, и расправилась грудь,  и  возрадовался
разум, и было так, как сказал поэт:
   Письмо прибыло! - Пусть бы пальцев я не лишилась,
   То письмо писавших, - их дух оно впитало.
   И как будто Мусу вернули вновь его матери
   Иль плащ Юсуфа принесли назад к Якубу" [262].
   И когда Нима прочитал эти стихи, его  глаза  наполнились  слезами,  и
надсмотрщица спросила его: "О чем ты плачешь, о дитя мое? Да не заставит
Аллах твои глаза плакать!" - "О госпожа, - сказал ей  персиянин,  -  как
моему сыну не плакать, когда эта девушка - его невольница,  а  он  -  ее
господин, Нима ибн ар-Раби из Куфы?
   Выздоровление этой невольницы зависит от того, чтобы его  увидеть,  и
нет у нее другой болезни, кроме любви к нему..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двести сорок третья ночь

   Когда же настала двести сорок третья ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что персиянин сказал старухе: "Как моему сыну  не
плакать, когда эта девушка - его невольница, а он -  ее  господин,  Нима
ибн ар-Раби из Куфы? Выздоровление этой невольницы зависит от того, что-
бы его увидеть, и нет у нее другой болезни, кроме любви к  нему.  Возьми
же себе, о госпожа, эту тысячу динаров (а у  меня  будет  для  тебя  еще
больше) и посмотри на нас глазами милости. Мы не  знаем,  как  исправить
это дело, если не через тебя". И старуха спросила Ниму:  "Ты  ее  госпо-
дин?" И Нима ответил:
   "Да", - и старуха сказала: "Ты говоришь правду - она непрестанно  по-
минает тебя".
   И Нима рассказал старухе о том, что с ним случилось, с начала до кон-
ца, и старуха сказала: "О юноша, ты найдешь встречу с нею  только  через
меня", - а затем она села верхом, и в тот же час и минуту вернулась,  и,
войдя к девушке, посмотрела ей в лицо и засмеялась и сказала:
   "О дочь моя, ты имеешь право плакать и хворать из-за разлуки с  твоим
господином Нимой ибн ар-Раби-куфийцем". - "Покров перед тобой поднят,  и
явилась тебе истина", - воскликнула Нум, а старуха сказала ей:  "Успокой
свою душу и расправь грудь! Клянусь Аллахом, я соединю  вас,  даже  если
из-за этого пропадет моя душа!"
   И потом она вернулась к Ниме и сказала ему: "Я воротилась к твоей не-
вольнице и встретилась с нею и нашла, что она тоскует  по  тебе  больше,
чем ты по ней, и повелитель правоверных хочет сойтись с нею, а она  соп-
ротивляется. Если у тебя тверд дух и ты силен сердцем, то я сведу вас  и
подвергну себя опасности и придумаю уловку и устрою хитрость,  чтобы  ты
мог войти во дворец повелителя правоверных  и  встретиться  с  девушкой,
ведь она не может выходить". - "Да воздаст тебе Аллах благом!"  -  воск-
ликнул Нима.
   И потом старуха простилась с ним и, придя к девушке, сказала ей: "Ду-
ша твоего господина пропала из-за любви к  тебе,  и  он  хочет  с  тобою
встретиться и достигнуть тебя. Что ты скажешь об этом?" - "У  меня  тоже
пропала душа, и я хочу с ним встретиться", - ответила Нум. И тогда  ста-
руха взяла узел, в котором были украшения и драгоценности  и  платье  из
женских платьев и пришла к Ниме и сказала: "Пойдем в уединенное место".
   Когда Нима вошел с нею в комнату позади лавки, она  расписала  его  и
разукрасила ему кисти рук и вплела ему в волосы вышитые ленты,  а  потом
она одела его в женскую одежду и разукрасила его самым лучшим  из  того,
чем украшаются невольницы. И стал Нима подобен одной из  райских  гурий,
и, когда надсмотрщица увидала его  в  таком  обличье,  она  воскликнула:
"Благословен Аллах, лучший из творцов! Клянусь Аллахом, ты, право, прек-
раснее той девушки!" Потом она сказала: "Походи, выставляя левую ногу  и
отставляя правую, и тряси бедрами". И Нима стал ходить  перед  нею,  как
она ему велела. И, когда старуха увидела, что он знает женскую  походку,
она сказала:
   "Подожди, пока я приду к тебе завтра вечером, если захочет Аллах  ве-
ликий, и возьму тебя и приведу во дворец, и когда ты увидишь привратника
и евнухов, укрепи свою решимость, опусти голову и не говори ни с кем:  я
переговорю с ними вместо тебя, и найду у Аллаха поддержку".
   Когда наступило утро, на следующий день, надсмотрщица пришла  к  Ниме
и, взяв его, пришла с ним во дворец, и старуха  вошла  впереди,  а  Нима
сзади, следом за нею.
   И привратник хотел помешать ему войти, но  старуха  сказала  ему:  "О
сквернейший из рабов, это невольница Нум, любимица повелителя  правовер-
ных. Как же ты не даешь ей войти?" И она молвила: "Входи, девушка!" -  и
Нима вошел со старухой, и они все время шли, до тех дверей, через  кото-
рые можно было попасть во двор перед дворцом.
   "О Нима, - сказала тогда старуха, - укрепи свою душу и сделай сильным
твое сердце. Войди во дворец, возьми налево, отсчитай пять дверей и вой-
ди в шестую - это дверь в помещение, приготовленное для тебя.  Не  бойся
и, если кто-нибудь с тобою заговорит, не разговаривай с ним и  не  оста-
навливайся". И потом старуха пошла с ним и достигла дверей, и ее  встре-
тил привратник, поставленный у этих дверей, и спросил: "Что это  за  де-
вушка?.."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двести сорок четвертая ночь

   Когда же настала двести сорок четвертая ночь, она сказала: "Дошло  до
меня, о счастливый царь, что привратник встретил старуху и  спросил  ее:
"Что это за девушка?" - и старуха ответила ему: "Твоя госпожа  хочет  ее
купить". - "Никто не войдет иначе, как с позволения повелителя правовер-
ных, - сказал евнух. - Возвращайся с ней назад, я не дам ей войти, пото-
му что мне так приказано". - "О великий привратник, - отвечала  старуха,
- вложи разум себе в голову! Нум,  невольница  халифа,  сердце  которого
привязано к ней, идет к выздоровлению, и халиф не верит, что она  попра-
вилась. Она хочет купить эту невольницу, не мешай же ей войти, чтобы  до
Нум не дошло, что ты ей помешал: тогда она на тебя разгневается,  и  бо-
лезнь снова вернется к ней. А если она на тебя разгневается,  то  найдет
причину, чтобы тебе отрубили голову". Потом она сказала: "Входи,  девуш-
ка, не слушай его слов и не говори царице, что  привратник  не  позволял
тебе войти".
   И Нима опустил голову и вошел во дворец. И он хотел пойти  влево,  но
ошибся и пошел вправо и, желая отсчитать пять дверей и войти  в  шестую,
отсчитал шесть дверей и вошел в седьмую. И, войдя в эту дверь, он увидел
помещение, устланное парчой, а на стенах его  были  шелковые  занавески,
вышитые золотом, и там стояли курильницы с алоэ, амброй  и  благоухающим
мускусом. А на возвышении Нима увидел ложе, устланное парчой, и  сел  на
это ложе и увидал великую пышность, и не знал он, что написано для  него
в неведомом.
   И пока он сидел и думал о своей судьбе вдруг вошла сестра  повелителя
правоверных, и с нею была ее невольница. И, увидав сидящего юношу, сест-
ра халифа подумала, что это девушка и, подойдя  к  Ниме,  спросила  его:
"Кто ты будешь, о девушка, в чем твое дело и кто привел тебя в это  мес-
то?" - и Нима ничего не сказал и не дал ей ответа. "О девушка, - сказала
тогда сестра халифа, - если ты из любимиц моего брата и  он  разгневался
на тебя, я за тебя попрошу и постараюсь смягчить его к тебе", - во  Нима
не дал ей ответа. И она сказала своей невольнице: "Постой у дверей  ком-
наты и не давай никому войти", - а потом подошла к Ниме и  взглянула  на
него и оторопела при виде его красоты.
   "О девушка, - сказала она, - дай мне узнать, кто ты и как тебя  зовут
и почему ты вошла сюда: я не видала тебя в нашем дворце", - но Нима  ни-
чего не ответил. И тут сестра царя рассердилась и положила руку на грудь
Нимы и не нашла у него грудей. И она хотела раскрыть одежду Нимы,  чтобы
узнать, в чем его дело, и тогда Нима сказал ей: "О госпожа, я  твой  не-
вольник! Купи же меня, я становлюсь под твою защиту: защити же меня".  -
"С тобой не будет беды, - отвечала сестра халифа. - Кто же ты и кто при-
вел тебя сюда, в мою комнату?" - "О царица, - отвечал Нима, -  я  зовусь
Нимой, сыном ар-Раби из Куфы, и я подверг свою душу опасности из-за моей
невольницы Нум, с которой аль-Хаджжадж схитрил и взял ее и послал сюда".
- "С тобой не будет беды", - сказала сестра халифа. А потом она кликнула
свою невольницу и сказала: "Пойди в комнату Нум!"
   Тем временем надсмотрщица пришла в комнату Нум и спросила ее: "Прихо-
дил ли к тебе твой господин?" - "Нет, клянусь Аллахом!" - отвечала  Нум.
И старуха надсмотрщица сказала: "Может быть, он ошибся и вошел в  другую
комнату и сбился с дороги к твоему помещению", - и тогда Нум  воскликну-
ла: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого,  великого!  Кончился
срок для нас всех, и мы погибли!"
   Они сидели, размышляя, и, пока это было так, вдруг вошла  к  ним  не-
вольница сестры халифа и приветствовала Нум и сказала: "Моя госпожа  зо-
вет тебя к себе в гости", - и Нум отвечала ей: "Слушаю и  повинуюсь!"  -
"Может быть, твой господин у сестры халифа и  покров  снят",  -  сказала
надсмотрщица. И Нум в тот же час и минуту встала и пошла к сестре  хали-
фа, и та сказала ей: "Вот твой господин сидит у меня: он как будто ошиб-
ся помещением. Но ни для тебя, ни для него не будет страха, если захочет
Аллах великий". И, когда Нум услышала эти слова от сестры царя, ее  душа
успокоилась, и она подошла к своему господину Ниме, а  тот,  увидав  ее,
поднялся ей навстречу, и они обнялись..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двести сорок пятая ночь

   Когда же настала двести сорок пятая ночь, она сказала: "Дошло до  ме-
ня, о счастливый царь, что Нима,  увидав  невольницу  Нум,  поднялся  ей
навстречу, и они прижали друг друга к груди, а затем оба упали на  землю
без сознания. А когда они очнулись, сестра халифа сказала им: "Сядьте, и
подумаем, как избавиться от той беды, в которую мы попали". - "О  госпо-
жа, от нас - внимание и повиновение, а от тебя  -  приказ",  -  отвечали
они. И сестра халифа воскликнула: "Клянусь Аллахом, вас не постигнет  от
нас никакое зло!"
   Затем она сказала своей невольнице: "Принеси кушанья и напитки", -  и
невольница принесла это. И тогда они сели и поели достаточно, чтобы  на-
сытиться, а затем сели пить. И заходили между ними чаши, и  прекратились
их печали, и Нима воскликнул: "О, если бы я знал, что будет потом", -  а
сестра халифа спросила: "О Нима, любишь ли ты Нум, свою невольницу?" - и
он отвечал: "О госпожа, любовь к ней заставила меня сделать  все  это  и
подвергнуть себя опасности". А затем она спросила Нум: "О Нум, любишь ли
ты своего господина Ниму?" - и Нум ответила: "О госпожа, от любви к нему
растаяло мое тело и изменился мой вид". - "Клянусь  Аллахом,  вы  любите
Друг друга, и пусть не будет того, кто разлучит вас! Успокойте  же  ваши
души и прохладите глаза!" - воскликнула сестра халифа, и  они  обрадова-
лись.
   И Нум потребовала лютню, и ей принесли ее, и, взяв лютню, она настро-
ила ее и ударила по ней один раз и, затянув напев, произнесла такие сти-
хи:
   "Когда разлучить враги хотели упорно нас,
   Хоть мстить ни тебе, ни мне и не за что было им,
   Набегами всякими терзали они наш слух,
   И мало защитников нашлось и помощников,
   Со стрелами глаз твоих тогда я напал на них,
   А сам захватил я меч, огонь и поток воды".
   А потом Нум дала лютню своему господину Ниме и  сказала  ему:  "Скажи
нам стихотворение", - и Нима взял лютню, и настроил ее и, затянув напев,
произнес такие стихи:
   "Подобен бы месяц был тебе, но заходит он.
   Лик солнца бы был, как ты, но только он с пятнами,
   Дивлюсь я, - а сколько есть в любви всегда дивного,
   Заботы не мало в ней, в ней страсть и страдание,
   Дорога мне кажется столь близкой, когда иду
   К любимой, но путь далек, когда я иду назад",
   А когда он кончил говорить стихи, Нум наполнила кубок и подала ему, и
Нима взял кубок я выпил, а затем Нум наполнила другой кубок и подала его
сестре халифа" и та выпила его, и взяла лютню и, настроив  ее,  натянула
струны и произнесла такие стихи:
   "Печаль и грусть в душе моей поселились,
   И внутри меня страсть великая так упорна.
   Худ я телом так, что явно это стало всем.
   Ведь любовью тело давно мое хворает".
   И потом она наполнила кубок и подала его Ниме, а тот  выпил  и,  взяв
лютню, настроил на ней струны и произнес такие стихи:
   "О тот, кому дух я дал, а он стал терзать его!
   Я вырвать его хотел, - но сил не нашел в себе.
   Подай же влюбленному спасенье от гибели,
   Пока не настала смерть, - и вот мой последний вздох".
   И они, не переставая, говорили стихи под звуки струн и проводили вре-
мя в наслаждении, блаженстве, радости и веселье, и пока  это  было  так,
вдруг вошел к ним повелитель правоверных. И, увидав его,  они  встали  и
поцеловали землю меж его рук, и халиф, увидев Нум с лютней,  воскликнул:
"О Нум, слава Аллаху, который удалил от тебя бедствие и боль!" Потом  он
обернулся к Ниме, который был все в том же виде, и  спросил:  "Сестрица,
кто эта девушка, которая рядом с Нум?" - "О  повелитель  правоверных,  -
отвечала ему сестра, - у тебя есть невольница, среди твоих любимиц, доб-
рая нравом, и Нум не ест и не пьет иначе, как с нею". И  она  произнесла
слова поэта:
   "Они разные, и сошлись они по различию -
   Красота несходных всегда видна по несходству их".
   "Клянусь Аллахом великим, - воскликнул халиф, - она так  же  красива,
как Нум, и завтра я прикажу отвести ей комнату рядом с  комнатой  Нум  и
выдам ей ковры и циновки, и доставлю все, что ей подходит, из уважения к
Нум".
   И сестра халифа приказала подать кушанья и предложила их своему  бра-
ту, и тот поел и сидел с ними за этим пиром и трапезой.  И  он  наполнил
кубок и сделал Нум знак, чтобы она сказала ему какие-нибудь стихи. И Нум
взяла лютню, выпив сначала два кубка, и ударила по струнам, затянула на-
пев и произнесла такие два стиха:
   "Когда сотрапезник даст мне выпить и выпить вновь
   Три кубка, наполненных бродящею влагой,
   Я ставу влачить подол кичливо, как будто я,
   Эмир правоверных всех, эмир над тобою".
   И повелитель правоверных пришел в восторг и наполнил еще кубок и, по-
дав его Нум, приказал ей спеть, и она, выпив сначала кубок,  попробовала
струны и произнесла такие стихи:
   "Вот лучший среди людей в дни наши, и нет ему
   Подобного, чтобы мог тем делом прославиться.
   Единственный в высоте, и славен престол его,
   О царь и владыка наш, повсюду прославленный!
   Владыка царей земных и всех без изъятия,
   Обильно ты жалуешь без скуки и устали.
   Господь сохрани тебя, назло и к тоске врагов,
   Успех и победа пусть украсят звезду твою!"
   И когда халиф услышал от Нум эти стихи, он воскликнул: "Клянусь Алла-
хом, хорошо! Клянусь Аллахом, прекрасно! От Аллаха твой дар, о Нум!  Как
красноречив твой язык и как ясна твоя речь!" И они пребывали в веселье и
радости до полуночи, а затем сестра халифа сказала: "Послушай, о повели-
тель правоверных: я видала в какой-то книге рассказ про одного  знатного
вельможу". - "А что это за рассказ?" - спросил халиф.
   И сестра его сказала: "Послушай, о повелитель правоверных. Был в  го-
роде Куфе юноша, по имени Нима ибн ар-Раби, и была у него невольница,  и
он любил ее, и она любила его (а она воспиталась с ним на  одной  посте-
ли).
   И когда они достигли зрелости, и ими овладела любовь  друг  к  другу,
судьба поразила их своей превратностью, и время подавило их своими  нес-
частьями, и судило оно им расстаться. И доносчики схитрили с девушкой, и
она вышла из дома своего господина, и ее взяли и украли из его жилища, а
потом укравший девушку продал ее одному из царей за десять  тысяч  дина-
ров. А девушка так же любила своего господина, как и он любил ее,  и  ее
господин оставил свою семью и свое богатство и дом  свой,  и  отправился
искать девушку, и нашел способ с нею встретиться и ее увидеть, и он под-
вергал себя опасности..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двести сорок шестая ночь

   Когда же настала двести сорок шестая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, как сестра повелителя правоверных говорила:
   "Нима пребывал в разлуке со своей семьей и  родиной  и  нашел  способ
встретиться со своей невольницей, и он подвергал себя опасности и не жа-
лел своей души, пока не сумел встретиться с невольницей, а звали ее Нум.
И когда он встретился с нею, они не успели усесться,  как  вошел  к  ним
царь, купивший ее у человека, который ее украл, и он был поспешен с ними
и велел их убить, не оказав им справедливости и  не  отсрочив  над  ними
свой суд..." Что ты скажешь, о повелитель  правоверных,  о  столь  малой
справедливости этого царя?" - "Поистине, это предивная вещь, и этому ца-
рю надлежало простить их, при своей мощи! - воскликнул повелитель право-
верных. - Ему следовало помнить относительно них  три  вещи:  во-первых,
они любили друг друга, во-вторых, они находились в его жилище  и  в  его
руках, и, в-третьих, царю надлежит  быть  медлительным,  творя  суд  над
людьми. Так как же ему не медлить в деле, которое с  ним  связано?  Этот
царь совершил дело, не похожее на дела царей". - "О брат мой, -  сказала
сестра халифа, - ради царя небес и земли, прикажи Нум  петь  и  послушай
то, что она споет". - "О Нум, спой мне", - воскликнул халиф. И Нум затя-
нула напев и произнесла такие стихи:
   "Обмануло время - всегда оно обманет,
   Разит сердца и рождает думы время,
   Разлучит оно после жизни вместе возлюбленных,
   И увидишь ты на ланитах слез потоки,
   Я жила и жили; и жизнь моя светла была,
   Когда судьба свела нас, и обильна.
   И я буду плакать и кровь и слезы струею лить,
   По тебе печалясь и днями и ночами".
   И, когда повелитель правоверных услышал эти стихи, он пришел в  вели-
кий восторг, и сестра его сказала ему:
   "О брат мой, кто сам присудил себя к  чему-нибудь,  должен  придержи-
ваться этого и поступать по своему слову.
   И ты сам совершил над собою такой суд. - Потом она сказала: - О Нима,
встань на ноги, и ты тоже встань, о Нум". И когда они встали, сестра ха-
лифа сказала:
   "О повелитель правоверных, та, что встала, - это украденная Нум,  ко-
торую похитил аль-Хаджжадж ибн Юсуф ас-Сакафи и прислал тебе,  и  солгал
он, утверждая в своем письме, что купил девушку за десять тысяч динаров.
А этот, что встал, - Нима ибн ар-Раби, ее господин.
   И я прошу тебя - из уважения к твоим пречистым предкам и ради  Хамзы,
Акиля и аль-Аббаса [263] прости их и отпусти им их преступления. Подари их
друг другу, чтобы получить за них награду и воздаяние. Они  находятся  в
твоей руке и поели твоей пищи и выпили твоего питья, и я ходатайствую за
них и прошу подарить мне их кровь".
   "Ты права, - воскликнул халиф, - я так решил и не буду решать и потом
брать назад!" - "О Нум, - спросил он затем, - это твой  господин?"  -  и
Нум ответила: "Да, о повелитель правоверных", - и тогда халиф молвил:
   "С вами не будет беды, - я подарил вас друг другу!" - "О Нима, как ты
узнал о ее местопребывании и кто описал тебе это место?" -  спросил  ха-
лиф. И Нима сказал: "О повелитель правоверных, выслушай  мою  повесть  и
прислушайся к моему рассказу, и клянусь твоими отцами и пречистыми деда-
ми, я ничего от тебя не скрою".
   И затем он рассказал халифу обо всех бывших с ним делах и о том,  что
сделал персидский врач и что сделала надсмотрщица, как она ввела его  во
дворец, а он ошибся дверями...
   И халиф до крайности удивился этому. "Ко мне персиянина!" - сказал он
потом, и персиянина привели к халифу, и тот назначил его в  число  своих
приближенных и наградил его одеждами и приказал  выдать  ему  прекрасную
награду и молвил: "Тому, кто это придумал, надлежит быть в  числе  наших
приближенных".
   А после этого халиф облагодетельствовал Ниму и Нум и  оказал  им  ми-
лость и облагодетельствовал надсмотрщицу, и они прожили у него семь дней
в радости, удовольствиях и приятнейшей жизни, и затем  Нима  попросил  у
халифа разрешения уехать, вместе со своей невольницей, и халиф  разрешил
им уехать в Куфу.
   И они уехали, и Нима повидался со своим отцом и своей матерью, и жили
они наилучшей я приятнейшей жизнью, пока не пришла к ним Разрушительница
наслаждений и Разлучительница собраний".


Перегородки офисные
Интернет-магазин офисной мебели
peregorodim.ru
Наслаждайтесь эксклюзивным анальным сексом с девушками на https://prostitutkiivanovorest.info/analniy-seks/. Яндекс.Метрика