Сайт тысячи и одной ночи
Сайт
ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ

перевод с арабского М. А. Салье





 
   
1001 ночь. Книга тысячи и одной ночи. Арабские сказки
 
 


1001 ночь. Арабские сказки

Книга тысячи и одной ночи


Оглавление

Рассказ о Хасибе и царице змей

 

примечания в квадратных скобках [   ]


  • Рассказ о Хасибе и царице змей, ночи 483-491
  • Рассказ о Хасибе и царице змей, ночи 492-500
  • Рассказ о Хасибе и царице змей, ночи 501-509
  • Рассказ о Хасибе и царице змей, ночи 510-518
  • Рассказ о Хасибе и царице змей, ночи 519-527
  • Рассказ о Хасибе и царице змей, ночи 528-536
  •  

     

    Тысяча и одна ночь. Сказки  
       Пятьсот десятая ночь
    
       Когда же настала пятьсот десятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
    счастливый царь, что, когда шейх Наср увидел, что Джаншах лежит под  де-
    ревом, он принес благоухающих вод и обрызгал ими лицо  Джаншаха,  и  тот
    очнулся от обморока и стал осматриваться направо и налево, но не  увидел
    подле себя никого, кроме шейха Насра. И увеличились тогда его печали,  и
    он произнес такие стихи:
       "Явилась она, как полный месяц в ночь радости,
       И члены нежны ее, и строен и гибок стан.
       Зрачками прелестными пленяет людей она,
       И алость уст розовых напомнит о яхонте,
       И темные волосы на бедра спускаются, -
       Смотри берегись же змей волос ее вьющихся!
       И нежны бока ее, душа же ее жестка,
       С возлюбленным крепче скал она твердокаменных.
       И стрелы очей она пускает из-под ресниц,
       И бьет безошибочно, хоть издали бьет она.
       О, право, краса ее превыше всех прелестей,
       И ей среди всех людей не будет соперницы".
       И, услышав от Джаншаха такие стихи, шейх Наср молвил: "О дитя мое, не
    говорил ля я тебе: "Не открывай этой комнаты и не входи в нее?" Но расс-
    кажи, о дитя мое, что ты в ней видел, и поведай мне твою повесть, и  со-
    общи мне о том, что с тобой случилось". И Джаншах рассказал ему свою ис-
    торию и поведал ему о том, что случилось у него с тремя девушками, когда
    он тут сидел. И, услышав его слова, шейх Наср сказал ему: "О  дитя  мое,
    знай, что эти девушки - дочери джиннов, и каждый год они приходят в  это
    место и играют и развлекаются до послеполуденного времени, а  затем  они
    улетают в свою страну". - "А где их страна?" - опросил Джаншах.  И  Наср
    ответил: "Клянусь Аллахом, о дитя мое, я не знаю, где их страна!"
       Потом шейх Наср сказал Джаншаху: "Пойдем со мной и бодрись,  чтобы  я
    мог отослать тебя в твою страну с птицами, и оставь эту любовь". Но, ус-
    лышав слова шейха, Джаншах испустил великий крик и упал, покрытый беспа-
    мятством, а очнувшись, он воскликнул: "О родитель мой, я не хочу уезжать
    в мою страну, пока не встречусь с этими девушками. И знай, о  мой  роди-
    тель, что я не стану больше вспоминать о моей семье, хотя бы я умер  пе-
    ред тобой!" И он заплакал и воскликнул: "Согласен! видеть лицо тех, кого
    я люблю, хотя бы один раз в год!" И затем он  стал  испускать  вздохи  и
    произнес такие стихи:
       "О, если бы призрак их к влюбленным не прилетал,
       О, если бы эту страсть Аллах не создал для нас
       Когда жара бы не было в душе, если вспомню вас,
       То слезы бы по щекам обильные не лились.
       Я сердце учу терпеть и днями, и в час ночной,
       И тело мое теперь сгорело в огне любви".
       И потом Джаншах упал к ногам шейха Насра и стал целовать их и плакать
    сильным плачем и оказал ему: "Пожалей меня - пожалеет тебя Аллах, и  по-
    моги мне в моей беде". - "Аллах тебе поможет! О дитя мое, -  сказал  ему
    шейх Наср, - клянусь Аллахом, я не знаю этих девушек и не ведаю, где  их
    страна. Но если ты увлекся одной из них, о дитя мое, проживи у  меня  до
    такого же времени в следующем году, так как они прилетят в будущем  году
    в такой же день. И когда приблизятся те дни, в  которые  они  прилетают,
    сядь, спрятавшись в саду под деревом. И когда девушки войдут в бассейн и
    начнут там плавать и играть и отдалятся от своих  одежд,  возьми  одежду
    той из них, которую ты желаешь. Когда девушки увидят тебя, они выйдут на
    сушу, чтобы надеть свою одежду, и та, чью одежду ты  взял,  окажет  тебе
    мягкими словами с прекрасной улыбкой: "Отдай мне, о брат мой, мою  одеж-
    ду, чтобы я ее надела и прикрылась ею". Но если ты послушаешься ее  слов
    и отдашь ей одежду, ты нмкогда не достигнешь у нее желаемого: она ее на-
    денет и уйдет к своим родным, и ты никогда не увидишь  ее  после  этого.
    Когда ты захватишь одежду девушки, береги ее и положи ее под мышку и  не
    отдавай ее девушке, пока я не возвращусь после встречи с птицами.
       Я помирю тебя с ней и отошлю тебя в твою страну, и  девушка  будет  с
    тобою. Вот что я могу, о дитя мое, и ничего больше..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Пятьсот одиннадцатая ночь
    
       Когда же настала пятьсот одиннадцатая ночь, она  сказала:  "Дошло  до
    меня, о счастливый царь, что шейх говорил Джаншаху: "Береги одежду  той,
    которую ты желаешь, и не отдавай ее девушке, пока я к  тебе  не  вернусь
    после встречи с птицами. Вот что я могу, о дитя мое, и ничего больше". И
    когда Джаншах услышал слова шейха Насра, его сердце  успокоилось,  и  он
    прожил у него до следующего года и считал проходившие дни, после которых
    прилетят птицы. И когда наступил срок прилета птиц, шейх Наср подошел  к
    Джаншаху и сказал ому: "Поступай по наставлению, которое я тебе  дал,  в
    отношении одежды девушек; я ухожу встречать птиц". - "Слушаю и повинуюсь
    твоему приказанию, о родитель мой!" - ответил Джаншах. И затем шейх Наср
    ушел встречать птиц. А после его ухода Джаншах поднялся и шел,  пока  не
    вошел в сад, и спрятался под деревом, так что никто его не видел.
       И он просидел первый день и второй день и третий день, и  девушки  не
    прилетали, и Джаншах начал тревожиться, плакать и испускать стоны, исхо-
    дившие из печального сердца, и плакал до тех пор, пока не потерял созна-
    ния. А через некоторое время он очнулся и стал смотреть то на  небо,  то
    на землю, то на бассейн, то на равнину, и сердце его дрожало от  сильной
    страсти. И когда он был в таком состоянии, вдруг приблизились к нему  по
    воздуху три птицы в образе голубей (но только каждый голубь был  величи-
    ной с орда), и они опустились около бассейна и посмотрели направо и  на-
    лево, но не увидели ни одного человека или джинна.
       И тогда они вняли одежду и, войдя в бассейн, стали играть, смеяться и
    развлекаться, и были одинаковые, подобные слиткам серебра. И старшая  из
    них сказала: "Я боюсь, о сестры, что кто-нибудь спрятался  из-за  нас  в
    этом дворце". Но средняя молвила: "О сестра, в этот  дворец  со  времени
    Сулеймана не входил ни человек, ни дживы". А младшая  воскликнула,  сме-
    ясь: "Клянусь Аллахом, сестрицы, если кто-нибудь здесь  спрятан,  то  он
    возьмет только меня!" И затем они стали  играть  и  смеяться,  а  сердце
    Джаншаха дрожало от чрезмерной страсти. И он сидел, спрятавшись под  де-
    ревом, и смотрел на девушек, а те его не видели. И  девушки  поплыли  по
    воле и доплыли до середины бассейна, удалившись от своих одежд, и  тогда
    Джаншах поднялся на ноги и помчался, как поражающая молния, и взял одеж-
    ду младшей девушки, а это была та, к которой привязалось его  сердце,  и
    звали ее Шамса.
       И девушки обернулись и увидели Джаншаха, и задрожали их сердца, и они
    закрылись от юноши водой и, подойдя близко к берегу, стали  смотреть  на
    Джаншаха и увидели, что он подобен луне в ночь ее полноты. "Кто ты и как
    ты пришел в это место и взял одежду Ситт Шамсы?" - спросили они  его.  И
    Джаншах сказал: "Подойдите ко мне, и я расскажу вам, что со мной  случи-
    лось". - "Какова твоя повесть, зачем ты взял мою одежду и как  ты  узнал
    меня среди моих сестер?" - спросила его Ситт Шамса. И Джаншах молвил: "О
    свет моего глаза, выйди из воды, и я поведаю тебе мою историю и расскажу
    тебе, что со мной случилось, и осведомлю тебя, почему я тебя знаю". - "О
    господин мой, прохлада моего глаза и плод моего сердца,  -  оказала  она
    ему, - дай мне мою одежду, чтобы я могла ее надеть и прикрыться ею, и  я
    к тебе выйду". - "О владычица красавиц, - отвечал ей Джаншах, - мне  не-
    возможно отдать тебе одежду и убить себя от страсти. Я отдам тебе  одеж-
    ду, только когда придет шейх Наср, царь птиц".
       И, услышав слова Джаншаха, Шамса оказала ему: "Если ты не отдашь  мне
    мою одежду, отойди немного, чтобы мои сестры могли выйти на землю и  на-
    меть свои одежды и дать мне что-нибудь, чем прикрыться". - "Слушаю и по-
    винуюсь!" - оказал Джаншах. И затем он ушел от них и вошел во дворец,  а
    Ситт Шамса с сестрами вышла на сушу, и они надели свои одежды.  А  затем
    старшая сестра Ситт Шамсы дала ей одежду из своих одежд, в которой  Ситт
    Шамса не могла летать, и одела ее в эту одежду. И Ситт Шамса  поднялась,
    подобная восходящей луне и резвящейся газели, и шла до тех пор, пока  не
    пришла к Джаншаху. Она нашла его сидящим на ложе и приветствовала его и,
    сев близ него, сказала: "О прекрасный лицом, это ты убил меня и убил се-
    бя самого! Но расскажи мне, что с тобою случилось, чтобы мы  посмотрели,
    какова твоя повесть".
       И, услышав слова Ситт Шамсы, Джаншах так заплакал, что обмочил слеза-
    ми свою одежду. И когда Ситт Шамса поняла, что он охвачен любовью к ней,
    она поднялась на ноги и взяла " Джаншаха за руку и, посадив его с  собою
    рядом, вытерла ему слезы своим рукавом и сказала: "О  прекрасный  лицом,
    оставь этот плач и расскажи мне, что с тобою случилось". И Джаншах расс-
    казал девушке, что с ним случилось, и что он видел..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Пятьсот двенадцатая ночь
    
       Когда же настала пятьсот двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
    ня, о счастливый царь, что Ситт Шамса сказала Джаншаху:  "Расскажи  мне,
    что с тобой случилось". И Джаншах рассказал ей обо всем, что с ним  слу-
    чилось. И, услышав его слова, Ситт Шамса вздохнула и сказала: "О  госпо-
    дин, если ты в меня влюблен, отдай мне мою одежду: я надену ее и  полечу
    с сестрами к моим родным и расскажу им, что с тобой случилось из-за люб-
    ви ко мне, затем я к тебе возвращусь и доставлю тебя в твою  страну".  И
    когда Джаншах услышал от девушки эти слова, он заплакал горьким плачем и
    воскликнул: "Дозволено ли тебе Аллахом несправедливо убить меня?"  -  "О
    господин, почему я несправедливо убью тебя?" - спросила девушка. И Джан-
    шах отвечал: "Потому что, когда ты наденешь свою одежду и улетишь от ме-
    ня, я тотчас же умру".
       И, услышав его слова, Ситт Шамса засмеялась, и ее сестры тоже засмея-
    лись, а затем она сказала ему: "Успокой свою душу и  прохлади  глаза!  Я
    непременно выйду за тебя замуж!" И она нагнулась  к  Джаншаху  и,  обняв
    его, прижала его к груди и поцеловала между глаз и в щеку, и они просто-
    яли, обнявшись, некоторое время, а затем отошли друг от друга и сели  на
    то же ложе. И старшая сестра Ситт Шамсы вышла из дворца в  сад  и,  взяв
    плодов и цветов, принесла их им, и они стали есть,  пить,  наслаждаться,
    веселиться, смеяться и играть. А Джаншах был на редкость красив  и  пре-
    лестен, и прям, и строен стадом. И Ситт Шамса оказала ему: "О мой  люби-
    мый, клянусь Аллахом, я люблю тебя великой любовью и никогда с тобой  не
    расстанусь". И когда Джаншах услышал ее слова, его грудь расправилась  и
    губы улыбнулись. И они продолжали смеяться и играть и веселились и разв-
    лекались.
       И вдруг пришел шейх Наср после встречи с птицами, и, когда он подошел
    к ним, все поднялись перед ним на ноги и приветствовали его и поцеловали
    ему руки. И шейх Наср сказал девушкам: "Добро пожаловать! - и молвил:  -
    Садитесь!" И они сели. И тогда шейх Наср сказал Ситт  Шамсе:  "Поистине,
    этот юноша любит тебя великой любовью! Ради Аллаха, заботься же  о  нем;
    он из знатнейших людей и царский сын, и его отец правит землею Кабуль  и
    приобрел великую власть".
       И, услышав слова шейха Насра, Ситт Шамса ответила: "Слушаю и  повину-
    юсь твоему приказу!" - а затем она поцеловала шейху Наору руки  и  стала
    перед ним, и Шейх Наср сказал: "Если ты правдива в твоих словах,  покля-
    нись мне Аллахом, что ты не обманешь его, пока останешься в оковах  жиз-
    ни". И Ситт Шамса дала ему великую клятву, что никогда не обманет  Джан-
    шаха и обязательно выйдет за него замуж, и, дав клятву, сказала:  "Знай,
    о шейх Наср, что я никогда с ним не расстанусь". И когда Ситт Шамса пок-
    лялась шейху Насру, он поверял ее клятве и оказал Джаншаху: "Слава Алла-
    ху, который привел ее и тебя к согласию!" И Джаншах  сильно  обрадовался
    этому. И потом Джаншах и Ситт Шамса прожили у шейха  Насра  три  месяца,
    проводя время в еде, питье, играх и смехе..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Пятьсот тринадцатая ночь
    
       Когда же настала пятьсот тринадцатая ночь она лазала: "Дошло до меня,
    о счастливый царь, что Джаншах и Ситт Шамса прожили у  шейха  Насра  три
    месяца, проводя время в еде, питье, играх и великом веселье, а через три
    месяца Ситт Шамса сказала Джаншаху: "Я хочу, чтобы мы отправились в твою
    страну, ты на мне женишься, и мы там останемся". - "Слушаю и повинуюсь!"
    - сказал Джаншах. И затем он посоветовался с шейхом Насром и оказал ему:
    "Мы хотим отправиться в мою страну". И он рассказал ему о том, что гово-
    рила Ситт Шамса, и шейх Наср сказал ему: "Отправляйтесь в твою страну, и
    заботься о девушке". - "Слушаю и повинуюсь!" - отвечал Джаншах. А  потом
    девушка попросила свою одежду и сказала: "О шейх Наср, прикажи ему  дать
    мне мою одежду, чтобы я могла ее надеть!" И шейх Наср  сказал  Джаншаху:
    "О Джаншах, отдай ее одежду!" И Джаншах отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
       И он поспешно поднялся и вошел во дворец и, принеся одежду Ситт  Шам-
    сы, отдал ее девушке. И та взяла от него одежду и надела ее  и  сказала:
    "О Джаншах, садись мне на спину, закрой глаза и  заткни  уши,  чтобы  не
    слышать гуденья вращающегося небосвода. Схватись рудсами за  мою  одежду
    из перьев, сидя у меня на спине, и берегись упасть". И, услышав ее  сло-
    ва, Джаншах сел ей на спину. И, когда она собралась  лететь,  шейх  Наср
    сказал ей: "Постой, пока я опишу тебе страну Кабуль:  я  боюсь,  что  вы
    ошибетесь дорогой". И девушка стояла, пока шейх Наср не описал ей страну
    Кабуль, и он поручил ей заботиться о Джаншахе, а затем простился с ними,
    и Ситт Шамса простилась со своими двумя сестрами и оказала им:  "Отправ-
    ляйтесь к нашим родным и осведомьте их о том, что  случилось  у  меня  с
    Джаншахом".
       И потом она взлетела, в тот же час и минуту, и помчалась по  воздуху,
    точно дуновение ветра или блистающая молния. И после этого ее сестры по-
    летели и отправились к своим родным и осведомили их о том, что случилось
    у Ситт Шамсы с Джаншахом. И с той минуты, как Ситт Шамса  взлетела,  она
    летела не переставая от зари до послеполуденного времени, и Джаншах  си-
    дел у нее на спине. А после полудня  показалась  вдалеке  долина  с  де-
    ревьями и каналами, и девушка оказала Джаншаху: "Я хочу опуститься в эту
    долину на сегодняшнюю ночь, и мы посмотрим, какие  есть  там  деревья  и
    растения". - "Делай что хочешь", - ответил Джаншах.
       И девушка спустилась по воздуху и села в этой долине, и Джаншах сошел
    с ее спины и поцеловал ее меж глаз. И они посидели у одного  из  каналов
    некоторое время. А потом поднялись на ноги и  стали  ходить  по  долине,
    смотря на то, что там есть, и вкушая плоды, и гуляли до тех пор, пока не
    наступил вечер. И тогда они подошли к дереву и проспали  возле  него  до
    утра, а утром Ситт Шамса поднялась и велела Джаншаху сесть к ней на спи-
    ну, и Джаншах сказал: "Слушаю и повинуюсь!" И он сел девушке на спину, я
    она в тот же час и минуту взлетела с ним и летела не переставая от  утра
    до полудня.
       И они летели и вдруг увидели знают, о  которых  рассказывал  им  шейх
    Наср. И, увидав эти знаки, Ситт Шамса спустилась с вышины по воздуху  на
    широкий луг с прекрасной растительностью, и были там резвящиеся  газели,
    полноводные потоки и спелые плоды и  широкие  каналы.  И  когда  девушка
    спустилась на этот луг, Джаншах сошел с ее спины и  поцеловал  ее  между
    глаз, а она сказала ему: "О любимый и прохлада моих глаз, знаешь ли  ты,
    какое расстояние мы пролетели?" - "Нет", - ответил  Джаншах.  И  девушка
    молвила: "Расстояние в тридцать месяцев пути". - "Слава Аллаху за благо-
    получие!" - воскликнул Джаншах. И затем он сел, и девушка села с ним ря-
    дом, и они сидели за едой и питьем и играли и смеялись.
       И когда они были заняты этим делом, вдруг подошли к ним  двое  мамлю-
    ков; один из них был тот, что остался у коней, когда Джаншах сел  в  ры-
    бачью лодку, а другой был из тех мамлюков, которые были с  Джаншахом  на
    охоте и ловле. И, увидев Джаншаха, они узнали его и поздоровались с  ним
    и сказали: "С твоего позволения, мы пойдем к твоему отцу и  сообщим  ему
    радостную весть о твоем прибытии". - "Идите к отцу и осведомите  его  об
    этом да привезите нам палатки, - сказал Джаншах. - Мы  пробудем  в  этом
    месте семь дней, чтобы отдохнуть, пока шествие но выйдет к нам  навстре-
    чу, и тогда мы войдем в город в великолепном шествии..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Пятьсот четырнадцатая ночь
    
       Когда же настала пятьсот тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
    ня, о счастливый царь, что Джаншах сказал мамлюкам: "Пойдите к моему от-
    цу и осведомите его обо мне и привезите нам палатки: мы пробудем в  этом
    месте семь дней, чтобы отдохнуть, пока шествие не выйдет нам  навстречу,
    и тогда мы войдем в город в великолепном шествии". И мамлюки сели на ко-
    ней и поехали к отцу Джаншаха и сказали: "Радостная весть, о царь време-
    ни!" И когда царь Тайгамус услышал слова мамлюков, он спросил  их:  "Чем
    вы меня обрадуете? Разве прибыл мой сын Джаншах?" - "Да, - отвечали мам-
    люки, - твой сын Джаншах пришел после отсутствия, и он близко  от  тебя,
    на лугу аль-Каррани".
       И, услышав слова мамлюков, царь обрадовался сильной радостью  и  упал
    без памяти на землю, так сильно он был обрадован; а очнувшись, он прика-
    зал своему везирю наградить каждого из мамлюков роскошной одеждой и дать
    всякому из них большое количество денет. И везирь отвечал ему: "Слушаю и
    повинуюсь!" - а затем он тотчас же поднялся и дал мамлюкам то, что велел
    царь, и сказал: "Возьмите эти деньги в воздаяние за радостную весть, ко-
    торую вы принесли, все равно, солгали вы или сказали правду". -  "Мы  не
    лжецы, - отвечали мамлюки. - Мы сейчас с ним сидели и приветствовали его
    и целовала ему руки, и он велел привезти палатки. Он  пробудет  на  лугу
    аль-Каррани семь дней, пока везирь, эмиры и знатные люди царства не вые-
    дут его встречать". - "А как поживает мой сын?" - опросил их царь. И они
    ответили: "С твоим сыном гурия, которую он как будто вывел из рая".
       И, услышав эти слова, царь велел бить в литавры и трубить в трубы,  и
    забили о радости. И царь Тайгамус разослал вестников по  городу  во  вое
    стороны, чтобы они порадовали мать Джаншаха  и  жен  эмиров,  везирей  и
    знатных людей в царстве. И вестники рассыпались по городу  и  осведомили
    его обитателей о прибытии Джаншаха. А царь Тайгамус собрался  со  своими
    воинами и солдатами и отправился на луг аль-Каррани.
       И когда Джаншах сидел рядом с Ситт Шамсой, вдруг подошли к ним  войс-
    ка, и Джаншах поднялся на ноги и шел, пока не приблизился к ним. И, уви-
    дев Джаншаха, воины узнали его и, сойдя с коней,  пошли  пешком  и  при-
    ветствовали Джаншаха и поцеловали ему руки. И Джаншах шел,  предшествуе-
    мый воинами, пока не дошел до своего отца; и когда царь Тайгамус  увидел
    своего сына, од бросился со спиты коня и заключил Джаншаха в  объятия  и
    заплакал сильным плачем.
       А затем он сел на коня, и его сын тоже сел, и воины  пошли  справа  и
    слева, и они шли до тех пор, пока не пришли к берегу канала. И  воины  и
    солдаты спешились и поставили палатки, шатры и знамена и забили в  бара-
    баны и засвистели в флейты и ударили в литавры; и заревели трубы. А  за-
    тем царь Тайгамус приказал постельничим  принести  палатку  из  красного
    шелка и поставить ее для Ситт Шамсы, и они сделали так, как он приказал.
    И тогда Ситт Шамса поднялась и, сняв свою одежду из перьев, пошла и дош-
    ла до этой палатки и села в ней. И когда она сидела, вдруг пришел к  ней
    царь Тайгамус, подле которого был его сын Джаншах. И, увидав царя Тайга-
    муса, Ситт Шамса поднялась на ноги и поцеловала землю меж  рук  царя.  И
    царь сел и посадил своего сына Джаншаха справа, а Ситт Шамсу - слева  от
    себя и сказал Ситт Шамсе: "Добро пожаловать!" И он спросил  своего  сына
    Джаншаха и молвил: "Расскажи мне, что случилось с тобою  во  время  этой
    отлучки". И Джаншах рассказал ему обо всем, что с ним случилось, от  на-
    чала до конца. И, услышав слова своего сына, царь удивился великим удив-
    лением и, обернувшись к Ситт Шамсе, всокликнул: "Слава  Аллаху,  который
    дал тебе поддержку, и ты свела меня с моим сыном! Поистине, это  и  есть
    милость великая!.."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Пятьсот пятнадцатая ночь
    
       Когда же настала пятьсот пятнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
    ня, о счастливый царь, что царь Тайгамус сказал Ситт Шамсе: "Слава Алла-
    ху, который дал тебе поддержку, и ты свела меня с моим сыном!  Поистине,
    это и есть милость великая! Но я хочу от тебя, чтобы ты попросила у меня
    чего желаешь, и я это сделаю из уважения к тебе". - "Я прошу тебя  пост-
    роить дворец посреди сада, и чтобы под ним текла вода", -  сказала  Ситт
    Шамса. И царь отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
       И когда они разговаривали, вдруг подошла мать Джаншаха, и с нею  были
    вое жены эмиров, везирей и знатных людей в городе.  А  когда  увидел  ее
    Джаншах, сын ее, он вышел из палатки и встретил свою мать, и они постоя-
    ли обнявшись некоторое время, а затем мать Джаншаха от  крайней  радости
    пролила из глаз слезы и произнесла такие два стиха:
       "Налетела радость, и так сильна была она,
       Что от силы счастья меня повергла в слезы.
       О глаза мои, стали слезы вам привычными,
       Вы плачете от счастья и от горя",
       И они стали друг другу жаловаться на то, что перенесли, будучи в  от-
    далении и мучаясь тоской, а затем родитель Джаншаха прошел в свою палат-
    ку, а Джаншах с матерью прошли в свою палатку. И они сидели и беседовали
    друг с другом, и когда они сидели, вдруг пришли вестники о прибытии Ситт
    Шамсы, и они сказали матери Джаншаха: "Шамса идет к тебе, и она шествует
    пешком и хочет тебя приветствовать". И, услышав это, мать Джаншаха  под-
    нялась на йоги и встретила Ситт Шамсу и приветствовала ее, и они посиде-
    ли некоторое время. А потом мать Джаншаха с Ситт Шамсой поднялись и пош-
    ли вместе с женами везирей и вельмож царства, и шли до тех пор, пока  не
    дошли до палатки Ситт Шамсы, и тогда они вошли в палатку и посидели там.
    А царь Тайгамус роздал обильные подарки и оказал милость подданным, и он
    радовался своему сыну великою радостью.
       И они пробыли в этом месте десять  дней,  проводя  время  за  едой  и
    питьем, в приятнейшей жизни, а после этого царь велел своим воинам  уез-
    жать и отправляться в город. И царь сел на коня, и воины и солдаты  тоже
    сели, окружая его, и везири и царедворцы ехали справа  и  слева,  и  они
    ехали до тех пор, пока не вступили в город. И мать Джаншаха с Ситт  Шам-
    сой отправились в свои жилища, и город  украсили  наилучшим  образом,  и
    стали бить в тарелки и литавры, и в городе навешали украшений и  тканей,
    и под копыта коней постлали роскошную  парчу.  И  обрадовались  вельможи
    царства и вынули все свои редкости, так что у смотрящих захватило  дыха-
    ние, и накормили нищих и бедняков и устроили великое празднество,  кото-
    рое продолжалось десять дней. И Ситт Шамса, увидав это, обрадовалась ве-
    ликой радостью.
       А потом царь Тайгамус прислал строителей и зодчих и сведущих людей  и
    приказал им построить дворец в том саду, и они ответили ему вниманием  и
    начали убирать этот дворец и завершили его наилучшим  образом.  И  когда
    Джаншах узнал, что вышел приказ строить дворец, он велел строителям при-
    нести столб из белого мрамора и просверлить его и выдолбить,  и  придать
    ему вид сундука. И они это сделали, и тогда  Джаншах  взял  одежду  Ситт
    Шамсы, в которой она летала, и положил ее в этот столб, а столб зарыл  в
    фундамент дворца и велел строителям построить на них оводы,  на  которых
    стоял дворец.
       И когда дворец был окончен, его устлали коврами, и это оказался вели-
    колепный дворец посреди сада, и каналы бежали под ним. А  царь  Тайгамус
    устроил в это время свадьбу Джаншаха, и вышел большой праздник, которому
    не было подобных. И Ситт Шамсу привели в этот дворец, и все  присутство-
    вавшие ушли своей дорогой, и когда Ситт Шамса вошла в этот  дворец,  она
    почувствовала запах своей одежды и перьев..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Пятьсот шестнадцатая ночь
    
       Когда же настала пятьсот шестнадцатая ночь, она  сказала:  "Дошло  до
    меня, о счастливый царь, что когда Ситт Шамса вошла в этот  дворец,  она
    почувствовала запах своей одежды из перьев, в которой она летала, и  уз-
    нала, в каком месте она находится. И она захотела ее взять и, дождавшись
    полуночи, когда Джаншах погрузился в сон, поднялась и пошла к столбу, на
    котором покоились своды, и стала копать рядом с ним. И  она  проникла  к
    столбу, на котором находилась одежда, и, удалив свинец, который  был  на
    нем налит, вынула одежду и надела ее и тотчас же полетела. Она  села  на
    верхушку дворца и сказала его обитателям: "Я хочу, чтобы вы  привели  ко
    мне Джаншаха и я бы простилась с ним".
       И Джаншаху рассказали об этом, и он пошел к Ситт Шамсе и увидел,  что
    она сидят на крыше дворца, одетая в свою одежду из перьев. "Как  ты  со-
    вершила такое дело?" - спросил он. И Ситт Шамса сказала: "О мой любимый,
    прохлада моего глаза и плод моего сердца, клянусь Аллахом, я люблю  тебя
    великой любовью, и я очень радовалась, когда привела тебя в свою землю и
    страну и увидела твоего отца и твою мать. Если ты любишь меня, как я те-
    бя люблю, приходи ко мне в Таким, крепость драгоценностей".
       И затем, в тот же час и минуту, она взлетела и  отправилась  к  своим
    родным, а Джаншах, услышав слова Ситт Шамсы, сидевшей на  крыше  дворца,
    едва не умер от горя и упал без памяти. И пошли к его отцу и  осведомили
    его об этом, и отец его сел на коня и поехал во дворец и вошел к  своему
    сыну и увидел, что тот лежит на земле. И царь Тайгамус заплакал и понял,
    что его сын охвачен любовью к Ситт Шамсе. Он побрызгал ему на лицо розо-
    вой водой, и Джаншах очнулся и увидел рядом с собою своего  отца.  И  он
    заплакал из-за разлуки со своей женой, и отец опросил его: "Что с  тобою
    случилось, дитя мое?" И Джаншах ответил: "Знай, о батюшка, что Ситт Шам-
    са - дочь джиннов, и я люблю ее и увлечен ею и влюбился в ее красоту.  А
    у меня была ее одежда, без которой она не может летать, и я  взял  ее  и
    спрятал в столбе, имевшем вид сундука, и залил его свинцом  и  вложил  в
    фундамент дворца. И она подрыла фундамент и взяла одежду и надела  ее  и
    полетела, а потом она села на крышу дворца и сказала мне: "Я люблю тебя,
    и я тебя привела в твою землю и страну, и ты встретился с твоим отцом  и
    матерью. Если ты меня любишь, приходи ко мне в Такни, крепость драгоцен-
    ностей". А затем она улетела с крыши дворца и  отправилась  своей  доро-
    гой". - "О дитя мое, - сказал царь Тайгамус, - не обременяй  себя  забо-
    той. Мы соберем людей торговли и путешествующих по странам и спросим  их
    об этой крепости и, когда узнаем, отправимся туда и пойдем к родным Ситт
    Шамсы и попросим Аллаха великого, чтобы они ее тебе отдали, и ты на  ней
    женишься".
       И затем царь в тот же час и минуту вышел и, призвав своих четырех ве-
    зирей, оказал им: "Соберите всех, кто есть в городе из  купцов  и  путе-
    шественников, и спросите их про Такии, крепость драгоценностей, и всяко-
    му, кто ее знает и укажет к ней путь, я дам пятьдесят тысяч динаров". И,
    услышав эти слова, везири ответили: "Слушаем и повинуемся!" - а затем, в
    тот же час и минуту, они ушли и сделали так, как приказал  царь.  И  они
    стали спрашивать купцов, путешествующих по странам, про Тадони, крепость
    драгоценностей, во никто про нее им не рассказал, и они пришли к царю  и
    сообщили ему об этом. И, услышав их слова, царь тотчас же, в ту же мину-
    ту, поднялся и велел привести к  своему  сыну  Джаншаху  прекрасных  не-
    вольниц и девушек, владеющих инструментами, и наложниц, увеселяющих тем,
    чему нет подобного нигде, кроме как у царей, надеясь, что,  может  быть,
    он забудет о любви к Ситт Шамсе, и ему привели тех, кого он потребовал.
       А после этого царь послал разведчиков и соглядатаев во  все  стороны,
    острова и климаты, чтобы те расспросили о Такии,  крепости  драгоценнос-
    тей, и посланные расспрашивали о ней два месяца. Но никто  не  рассказал
    им про нее, и они вернулись и осведомили царя об этом. И  царь  заплакал
    сильным плачем и пошел к своему сыну и увидел Джаншаха среди наложниц  и
    невольниц и обладательниц музыкальных инструментов (арфы, сантира и дру-
    гих), но он не забывал с ними Ситт Шамсы. "О  дитя  мое,  -  сказал  ему
    царь, - я не нашел никого, кто знает эту крепость, но я  привел  к  тебе
    девушек красивее Ситт Шамсы". И, услышав такие  слова  от  своего  отца,
    Джаншах заплакал и пролил из глаз слезы и произнес такие два стиха:
       "Терпенье ушло мое, а страсть остается,
       И телом недужен я от страсти великой,
       Когда же сведут меня дни долгие с Шамсою?
       Ведь кости моя в огне разлуки истлели",
       А у царя Тайгамуса была великая вражда с царем Индии;  когда-то  царь
    Тайгамус выступил против него и перебил его  людей  и  похитил  его  бо-
    гатства; и звали царя Индии - царь Кафид. И были у него воины, солдаты и
    витязи, а также была у него тысяча, богатырей, каждый из которых  управ-
    лял тысячей племен, и в каждом племени из этих племен находилось  четыре
    тысячи всадников. И было у него  четыре  везиря,  и  пребывали  под  его
    властью цари, вельможи, эмиры и многочисленные войска. Он властвовал над
    тысячей городов, в каждом из которых была тысяча крепостей, и был  вели-
    ким царем, сильным яростью, и его войска наполняли всю землю.
       И когда узнал царь Кафид, царь Индии, что царь Тайгамус занят любовью
    своего сына и пренебрег правлением и властью и мало стало у него войск и
    сделался он огорчен и озабочен, так как его мысли  были  заняты  любовью
    его сына, он собрал везирей, эмиров и вельмож царства и сказал им: "Раз-
    ве вы не знаете, что царь Тайгамус нападал на наши земли  и  убил  моего
    отца и моих братьев и ограбил наши сокровища, и среди вас нет никого,  у
    кого он не убил близкого человека, не отнял богатства, не  ограбил  дос-
    татка или не взял в плен жен. Я сегодня услышал, что  его  мысли  заняты
    любовью его сына Джаншаха и мало стало у него  войск;  настало  для  нас
    время отомстить ему. Снаряжайтесь же, чтобы к нему  направиться,  и  го-
    товьте военные доспехи, чтобы на него напасть. Не относитесь пренебрежи-
    тельно к этому делу, нет, мы пойдем к нему и нападем на него и убьем его
    и его сына и овладеем его страной..."
       И Шахразаду застигло утро, и ода прекратила дозволенные речи.
    
    
       Пятьсот семнадцатая ночь
    
       Когда же настала пятьсот семнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
    ня, о счастливый царь, что царь Кафид, царь Индии, приказал своим воинам
    и солдатам выезжать на конях в страны царя Тайгамуса и сказал им.  "Сна-
    ряжайтесь же, чтобы к нему отправиться, и готовьте военные доспехи, чтоб
    на него напасть. Не относитесь пренебрежительно к этому делу. Мы  пойдем
    к нему и нападем на него и убьем его и его сына и овладеем его страдой".
    Услышав от него эти слова, воины ответили: "Слушаем и повинуемся!"  -  и
    каждый из них стал готовить себе снаряженье. И они  готовили  доспехи  и
    оружие и собирали войска в течение трех месяцев, и когда воины,  солдаты
    и витязи собрались полностью, забили в литавры и задули в трубы и поста-
    вили знамена и флаги, а потом царь Кафид вышел с воинами и  солдатами  и
    шел до тех пор, пока на достиг окраин страны Кабуль (а это  была  страна
    царя Тайгамуса)" И когда достигли этой земли, ее  разграбили  и  учинили
    разврат с подданными и перерезали больших и взяли в плен малых.
       И дошла весть об этом до царя Тайгамуса, и, услышав такую  весть,  он
    разгневался сильным гневом и собрал вельмож своего правления и везирей и
    эмиров своего царства и сказал им: "Знайте, что Кафид пришел в наши зем-
    ли и вступил в нашу страну и хочет сразиться с нами, и  с  ним  солдаты,
    богатыри и ванны, число которых знает только Аллах великий. Каково  ваше
    мнение?" - "О царь временя, - отвечали ему, - наше  мнение  таково,  что
    нам следует выступить к нему и сразиться с ним, и отразить его от  нашей
    страны". - "Готовьтесь к бою", - сказал им царь Тайгамус. И затем он вы-
    нул для них кольчуги, латы, шлемы и мечи и всевозможные военные доспехи,
    которые приносят смерть витязям и губят доблестных мужей, и воины,  сол-
    даты и витязи снарядились для боя и подняли знамена и забили в литавры и
    задули в трубы и застучали в барабаны и засвистели в флейты.
       И царь Тайгамус с своими войсками выступил навстречу царю  Кафиду,  и
    не переставал царь Тайгамус идти с воинами  и  солдатами,  пока  они  не
    приблизились к царю Кафиду. И царь Тайгамус спустился в долину,  которая
    называлась Долина Захрана (а она лежала на краю земли Кабуль), и написал
    письмо, которое он послал с посланцем из своего войска  царю  Кафиду,  и
    содержание его было такое: "А после славословия вот о чем мы  уведомляем
    царя Кафида: ты поступил так, как поступают люди из черни, и если бы  ты
    был царем, сыном царя, ты не совершил бы таких поступков, не пришел бы в
    мою страну, не ограбил бы деньги людей и не учинял бы разврата  с  моими
    подданными. Разве не знаешь ты, что все это с твоей стороны  насилие,  и
    если бы я знал, что ты дерзнешь против моего царства, я бы пришел к тебе
    много раньше твоего прихода и не допустил бы тебя в мою страну. Но  если
    ты повернешь назад и прекратишь зло между нами - пусть так  и  будет,  и
    прекрасно; если же не повернешь, то выступай ко мне в пылу  боя  и  будь
    тверд передо мной, становясь на сечу и сражение".
       И он запечатал письмо и отдал его одному наместнику из своего  войска
    и послал с ним соглядатаев, которые должны  были  разузнать  новости.  И
    этот человек взял письмо и шел с ним, пока не  достиг  царя  Кафида;  и,
    приблизившись к его местопребыванию, она увидел шатры, поставленные вда-
    ли, и были они сделаны из гладкого шелка, и увидал он  зеленые  шелковые
    знамена я увидел между палатками большую красную шелковую палатку,  вок-
    руг которой было много войска. И посланец шел до тех пор, пока не достиг
    этой палатки, и он спросил про нее, и ему сказали, что это - палатка ца-
    ря Кафида. И этот человек посмотрел в средину палатки и увидел царя  Ка-
    фида, который сидел на седалище, украшенном драгоценными камнями, и под-
    ле него были везири и вельможи царства. И, увидев это, посланец  показал
    письмо, держа его в руках, и к нему подошла толпа воинов царя Кафида,  и
    у него взяли письмо и принесли его царю.
       И когда царь прочитал письмо и понял его смысл, оп написал царю  Тай-
    гамусу ответ такого содержания: "А после славословия вот о чем уведомля-
    ем мы царя Тайгамуса: Нам непременно нужно отомстить, снять позор,  раз-
    рушить земли и сорвать завесы, и перебить больших и  полонить  малых.  А
    завтра я выйду на бой в поле, чтобы показать тебе,  как  биться  и  сра-
    жаться". И он запечатал письмо и вручил его послу царя Тайгамуса, и  тот
    взял его и пошел..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Пятьсот восемнадцатая ночь
    
       Когда же настала пятьсот восемнадцатая ночь, она сказала:  "Дошло  до
    меня, о счастливый царь, что царь Кафид отдал ответ на  письмо,  которое
    послал ему царь Тайгамус, его посланному, и тот взял  его  и  отправился
    обратно. И, придя к царю Тайгамусу, од поцеловал землю меж его рук и от-
    дал ему письмо и рассказал о том, что видел, и сказал: "О царь  времени,
    я видел всадников и витязей и пехотинцев, которых не счесть числом, и не
    кончается их протяжение". И когда царь Тайгамус прочитал письмо и  понял
    его смысл, он разгневался сильным гневом и приказал  своему  везирю  Айн
    Зару сесть на коня с тысячей всадников, напасть в полночь на войска царя
    Кафида, глубоко проникнуть в них и перебить их. И везирь Айн Эар ответил
    ему: "Слушаю и повинуюсь!" - и затем он сел на коня, вместе с воинами  и
    солдатами, и они поехали в сторону царя Кафида.
       А у царя Кафида был везирь, которого звали Гатрафан,  и  он  приказал
    ему сесть на коня, взять пять тысяч всадников и  отправиться  с  ними  к
    войскам царя Тайгамуса и напасть на них и перебить их. И везирь Гатрафан
    сел на коня и сделал так, как велел ему царь Кафид. Оп поехал с  войском
    в сторону царя Тайгамуса, и они ехали до полуночи, пояса не покрыли  по-
    ловину пути. И вдруг везирь Гатрафан напал на везиря Айн  Зара,  и  люди
    закричали на людей, и возник между ними великий  бой.  И  они  сражались
    друг с другом до времени утра, и когда наступило утро, войска царя Кафи-
    да обратились в бегство и повернули, убегая к нему.
       И, увидев это, Царь Кафид разгневался великим гневом и оказал воинам:
    "Горе вам! Что с вами случилось, что вы потеряли своих витязей?" И воины
    ответили: "О царь времени, когда везирь Гатрафан сел на коня и мы поеха-
    ли к царю Тайгамусу, мы ехали до тех пор, пока не наступила  полночь,  и
    не проехали половины дороги. И тогда встретил нас Айн Зар,  везирь  царя
    Тайгамуса, и приблизился к нам, ведя с собою воинов и витязей,  и  прои-
    зошла встреча близ долины Захрана; и не успели мы очнуться,  как  оказа-
    лись посреди вражеского войска, и взоры встретились со взорами, и сража-
    лись мы в жестоком бою от полуночи до утра, и было убито много народу. И
    везирь Айн Зар кричал в морду слонам и бил их, и слоны шарахались  из-за
    сильных ударов и топтали всадников и обращались в бегство. И один  чело-
    век перестал видеть другого, так много летало пыли, и кровь лилась,  как
    бурный поток, и если бы мы не пришли сюда, убегая, нас  бы  перебили  до
    последнего". И, услышав это" царь Кафид воскликнул: "Да не будет для вас
    благословенно солнце и пусть разгневается оно на вас великим гневом!"
       А везирь Айн Зар вернулся к царю Тайгамусу и рассказал ему  обо  всем
    этом, и царь Тайгамус поздравил его с благополучием и обрадовался  вели-
    кою радостью и велел бить в литавры и дуть в трубы. И затем он  проверил
    свое войско, и вдруг оказалось, что убито двести всадников из числа доб-
    лестных силачей. Потом царь Кафид приготовил солдат и войска и  армии  и
    вышел на поле, и бойцы выстроились ряд за рядом и образовали полных пят-
    надцать рядов, по десять тысяч всадников в  каждом,  а  с  Кафидом  было
    триста богатырей, которые сидели на слонах. И он отобрал витязей и  доб-
    лестных мужей и поставил знамена и флаги, и забили в литавры и задули  в
    трубы, и выступили витязи, ища сражения.
       Что же касается царя Тайгамуса, то он расставил войска ряд за  рядом,
    и оказалось, что их десять рядов, по десять тысяч всадников в каждом ря-
    ду, и было у него сто богатырей, которые ехали от лезло справа и  слева.
    И когда ряды построились, выступили вперед  вое  восхваленные  воины,  и
    войска сшиблись, и тесен стал простор земли для коней, и ударили в бара-
    баны, и засвистели флейты, и забили в литавры, и задули в трубы. И ревел
    сигнал, и уши глохли от конского ржанья, и кричали люди во весь голод, и
    сгустилась пыль над их головами, и они сражались от начала дня, пока  не
    наступил мрак, а потом разделились, а воины ушли в свои жилища..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    


Цинк сернокислый применение в огороде
окись, сернокислый, фосфорнокислый
himekss.ru
Dlaa противотуманные фары
противотуманные, дальнего света, разных марок. Спеши
автооптик.рф
Яндекс.Метрика