 |
|
И когда наступило утро, отец царевича сел на престол в восьмой день,
и вошел к нему его сын, вложив руку в руку своего наставника ас-Синдиба-
да, и поцеловал землю меж рук царя, а затем он заговорил красноречивей-
шим языком и восхвалил своего отца и его везирей и вельмож его правления
и поблагодарил их и прославил. А в зале присутствовали ученые, эмиры,
военные и знатные люди, и все присутствовавшие изумились ясности языка
царевича, его красноречию и превосходному умению говорить. И когда отец
царевича услышал это, он обрадовался сильной и великой радостью, а затем
он позвал царевича и поцеловал его между глаз, и позвал наставника его
ас-Синдбада и спросил его, почему его сын молчал в течение этих семи
дней.
"О владыка, - отвечал наставник, - благо было в том, что он не гово-
рил. Я боялся, что он будет убит в это время, и я узнал об этом деле, о
господин, в день рождения царевича - когда я увидел его гороскоп, он
указал мне на все это. А теперь зло отошло от него, по счастью царя". И
царь обрадовался этому и спросил своих везирей: "Если бы я убил моего
сына, грех был бы на мне, на невольнице или на наставнике ас-Синдбаде?"
И присутствующие промолчали и не дали ответа, и наставник юноши,
ас-Синдбад, сказал царевичу: "Дай ответ..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот третья ночь
Когда же настала шестьсот третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что когда ас-Синдбад сказал царевичу: "Дай ответ, о ди-
тя мое", - царевич сказал:
|
