Сайт тысячи и одной ночи
Сайт
ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ

перевод с арабского М. А. Салье





 
   
1001 ночь. Книга тысячи и одной ночи. Арабские сказки
 
 


1001 ночь. Арабские сказки

Книга тысячи и одной ночи


Оглавление

Повесть об Али ибн Беккаре и Шамс-ан-Нахар

 

примечания в квадратных скобках [   ]


  • Повесть об Али ибн Беккаре и Шамс-ан-Нахар, ночи 153-159
  • Повесть об Али ибн Беккаре и Шамс-ан-Нахар, ночи 160-169
  •  

     

    Тысяча и одна ночь. Сказки  
       Сто пятьдесят третья ночь
    
       Когда же настала сто пятьдесят третья ночь, Шахразада сказала: "Дошло
    до меня, о счастливый царь, что в древние времена и минувшие века и  го-
    ды, в халифате царя Харуна ар-Рашида, был один человек, купец, у которо-
    го был сЫН по имени Абу-ль-Хасан Али ибн Тахир.
       И человек этот имел много денег и делал обильные дары. А сын его  был
    красив лицом, и поведение его было любезно людям. И сын купца входил  во
    дворец халифа без разрешения, и все наложницы и невольницы халифа любили
    его. Он был сотрапезником царя, говорил ему стихи и рассказывал диковин-
    ные рассказы, однако продолжал продавать и покупать на рынке купцов.
       А у лавки его обычно сидел юноша из детей персов, которого звали  Али
    ибн Беккар. И юноша этот был красив станом, изящен видом и совершенен по
    внешности: с розовыми щеками, сходившимися бровями и нежной речью и улы-
    бающимися устами, и он любил веселье и развлеченья.
       И случилось как-то, что оба они сидели, разговаривая  и  веселясь,  и
    вдруг появились десять невольниц, точно луны, и каждая из них отличалась
    красотой и стройностью стана, а среди них была женщина, верхом на  муле,
    оседланном вышитым седлом с золотыми стременами. И на этой  женщине  был
    тонкий изар [205], а стан ее охватывал шелковый пояс с золотой  каймой.  И
    была она такова, как сказал о ней поэт:
       И кожа ее шелкам подобна, а речь ее
       Нежна и приятна нам, не вздор и не проповедь.
       Глазам же ее Аллах "Явитесь!" сказал, и вот
       Явились они, пьяня сердца, как вино пьянит.
       Любовь к ней! Пускай сильней всечасно тоска моя!
       В любви утешение - в день судный найду тебя!
       И когда невольницы достигли лавки Абу-ль-Хасана, та женщина  сошла  с
    мула и, сев возле лавки, приветствовала его, и он тоже приветствовал ее.
    И когда Али ибн Беккар ее увидел, она похитила его ум. И он хотел  уйти,
    но она сказала ему: "Сиди на месте! Мы приехали к тебе,  а  ты  уходишь!
    Это несправедливо!" "Клянусь Аллахом, о госпожа, - ответил он, - я  бегу
    от того, что увидел, и язык обстоятельств говорит:
       Как солнце она, что на небе живет,
       Утешь же ты душу благим утешеньем!
       Подняться не можешь ведь ты до нее,
       Спуститься к тебе она тоже не может".
       И когда женщина услышала это, она улыбнулась и спросила Абу-аль-Хаса-
    на: "Как имя этого юноши и откуда он?" И Абу-ль-Хасан отвечал: "Он чуже-
    земец". - "Из какой страны?" - спросила она. "Он сын царя персов, и  зо-
    вут его Али ибн Беккар, - ответил торговец, - а чужеземцу надлежит  ока-
    зывать уважение". - "Когда моя невольница придет к тебе, приведи его  ко
    мне", - сказала женщина. И Абу-аль-Хасан отвечал: "На голове и  на  гла-
    зах!" [206] - и потом женщина поднялась и отправилась своей дорогой. И вот
    что было с нею.
       Что же касается Али ибн Беккара, то он не знал, что сказать. А  через
    час невольница пришла к Абу-аль-Хасану и сказала ему: "Моя госпожа  тре-
    бует тебя вместе с твоим товарищем". И Абу-аль-Хасан поднялся и  взял  с
    собою Али ибн Беккара, и они пошли во дворец Харуна ар-Рашида.
       И невольница ввела их в комнату и посадила, и они немного побеседова-
    ли. И вдруг перед ними поставили столы, и они поели и вымыли руки. А за-
    тем невольница принесла им вино, и они опьянели.
       И после того она велела им подниматься. И они  пошли  с  нею,  и  не-
    вольница ввела их в другую комнату, построенную на  четырех  столбах.  И
    эта комната была устлана разными подстилками  и  украшена  всевозможными
    украшениями, точно палата из палат в раю. Оба  юноши  оторопели,  увидав
    такие редкости, и, пока они смотрели на эти  диковины,  вдруг  появились
    десять невольниц, словно луны, которые  гордо  раскачивались,  ошеломляя
    взоры и смущая умы, и встали в ряд, подобные райским гуриям.
       А через короткое время вдруг появились другие десять невольниц и при-
    ветствовали их обоих. В руках этих невольниц были  лютни  и  инструменты
    для забавы и радости. И все невольницы сели и настроили струны, и подня-
    лись перед гостями, и играли на лютнях, и пели, и говорили стихи, и каж-
    дая из них была искушением для рабов Аллаха.
       И пока это происходило, вдруг появилось еще десять невольниц,  подоб-
    ных им: высокогрудые ровесницы, черноглазые, с румяными щеками, сходящи-
    мися бровями и мягкими членами, - искушение для богомольцев и услада для
    взирающих. И на них были всякие разноцветные шелка и одежды,  ошеломляю-
    щие и искушающие разум. И они встали у дверей, а после них пришли другие
    десять невольниц, прекраснее их, и на них были красивые одежды, не  под-
    ходящие ни под какое описание. И невольницы тоже встали у дверей. А  по-
    том из дверей вышли двадцать невольниц, среди которых была невольница по
    имени Шамс-ан-Нахар, подобная луне среди звезд. И она  качалась  от  до-
    вольства и изнеженности, опоясанная избытком своих волос.  На  ней  была
    голубая одежда и шелковый изар с каемками из золота и  драгоценных  кам-
    ней, а стан ее охватывал пояс, украшенный всякими драгоценностями.
       И она шла, кичливо раскачиваясь, пока не села на ложе.  И  когда  Али
    ибн Беккар увидал ее, он произнес такие стихи:
       "Из-за этой болезнь моя началась,
       И продлилась любовь моя и влюбленность.
       Перед нею душа моя, вижу, тает
       От любви к ней, и всем видны мои кости".
       А окончив эти стихи, он сказал Абу-аль-Хасану: "Если бы ты хотел сде-
    лать мне добро, то рассказал бы мне об этой красавице. Тогда, прежде чем
    войти сюда, я укрепил бы свою дуuу и внушил бы ей быть  стойкою  в  том,
    что ее постигнет".
       И он стал плакать, стонать и жаловаться, а Абу-альХасан  отвечал:  "О
    брат мой, я хотел тебе только добра, по я боялся, что если я скажу  тебе
    заранее, тебя охватит любовь, которая оттолкнет тебя от встречи с ней  и
    встанет между ней и тобою. Успокой же душу и прохлади глаза - она  обра-
    щает лицо к тебе и добивается встречи с тобою". - "Как зовут эту  женщи-
    ну?" - спросил Али ибн Беккар. И Абу-аль-Хасаy ответил: "Ее имя Шамс-ан-
    Нахар, и она из любимиц повелителя правоверных Харуна ар-Рашида,  а  это
    место - дворец халифа".
       И Шамс-ан-Нахар села и стала рассматривать прелести Али ибн  Беккара,
    и он - тоже рассматривал ее красоту, и любовь друг к другу охватила обо-
    их. И Шамс-ан-Нахар велела всем невольницам сесть по местам. И каждая из
    них села напротив окна, и Шамс-ан-Нахар велела им петь, и  одна  из  не-
    вольниц взяла лютню и произнесла:
       "Ты послание второй раз пришли,
       И ответ возьми ты открыто свой.
       Пред тобой, о царь дивной прелести,
       Я стою, на страсть свою жалуясь.
       О владыка мой, о душа моя,
       О жизнь моя драгоценная,
       Пожалуй мне поцелуй один -
       Подари его или дай взаймы!
       Я верну его, не лишишься ты
       Самого его, - каким был, верну.
       А захочешь ты прибавления,
       Так возьми его, с душой радостной.
       О надевший мне платье гордости,
       Будь же счастлив ты в платье радости!"
       И Али ибн Беккар пришел в восторг и сказал ей: "Прибавь мне еще таких
    стихов!" И невольница пошевелила струны и произнесла  такое  стихотворе-
    ние:
       "Ты часто далек, о мой любимый,
       И глаз научил мой долго плакать.
       О счастье очей моих, о радость -
       Желаний предел моих и веры!
       О, сжалься над тем, чьи очи тонут
       В слезах опечаленного страстью".
       А когда она окончила свои стихи,  Шамс-ан-Нахар  сказала  другой  не-
    вольнице: "Дай нам послушать что-нибудь". И та затянула напев  и  произ-
    несла такие стихи:
       "От взоров хмелею я, не винами я пьяна,
       И стана его изгиб с собою мой сон увел.
       Не тешит меня вино - утешусь лишь кудрями;
       Вином не взволнована - чертами лица его,
       И волю мою сломил кудрей завиток его,
       А то, что одето в плащ, похитило разум мой".
       И когда Шамс-ан-Нахар услышала стихи, произнесенные невольницей,  она
    долго вздыхала, и стихи ей понравились. А потом она велела  петь  другой
    невольнице. И та взяла лютню и произнесла:
       "Лицо его светилу неба - соперник,
       Вода юности на лице его сочится.
       И отметил пух на щеках его два ряда письмен,
       И весь смысл любви в них изложен до предела,
       Закричала прелесть, лишь только оп повстречался мне:
       "Вот он, расшитый вышивкой Аллаха!"
       А когда она окончила свои стихи, Али ибн  Беккар  сказал  невольнице,
    бывшей близко от него: "Скажи ты,  о  невольница,  и  дай  нам  услышать
    что-нибудь!" И она взяла лютню и произнесла:
       "Время близости слишком коротко -
       Для оттяжек этих и игр твоих,
       Разлука часто губит нас -
       Прекрасный так не делает,
       Ловите же миг счастья вы -
       Любви приятен будет час".
       А когда она  окончила  свои  стихи,  Али  ибн  Беккар  сопроводил  их
    обильными слезами. При виде его плача, жалоб и стонов Шамс-ан-Нахар  за-
    горелась страстью и любовью, и ее погубило увлеченье и безумие любви.  И
    она поднялась с ложа и подошла к дверям покоя, и Али ибн Беккар встал  и
    пошел ей навстречу, и они обнялись и упали без памяти. И невольницы  по-
    дошли к ним и подняли их и внесли их в покои и обрызгали розовой  водой.
    А когда они очнулись, то не нашли Абу-аль-Хасана,  который  прятался  за
    краем ложа. "Где же Абу-аль-Хасан?" - спросила невольница, и  тот  пока-
    зался ей из-за ложа. Шамс-ан-Нахар пожелала ему мира и  воскликнула:  "Я
    прошу Аллаха, чтобы он дал мне возможность наградить тебя, о творец  ми-
    лости!"
       А потом она обратилась к Али ибн Беккару и сказала: "О господин,  лю-
    бовь я не чувствовала бы вдвойне; но для нас  нет  ничего  иного,  кроме
    стойкости против того, что нас постигло". - "О госпожа,  -  ответил  Али
    ибн Беккар, - встреча с тобою мне приятна, и взгляд на тебя  не  потушит
    во мне пламени, и ничто не устранит любви к тебе, овладевшей моим  серд-
    цем, кроме гибели моей души".
       И он заплакал" и слезы бежали по его щеке, словно рассыпанные  жемчу-
    жины, и, увидев, что он плачет, Шамс-ан-Нахар заплакала с ним вместе.  И
    тогда Абу-альХасан воскликнул: "Клянусь Аллахом, я дивлюсь вам и  недоу-
    меваю! Поистине, то, что происходит, удивительно  и  диковинно!  Вы  так
    плачете, когда вместе, что же будет, когда вы  расстанетесь  и  разлучи-
    тесь? Теперь не время печали и плача, - прибавил он, - нет, теперь время
    быть вместе и радоваться. Веселитесь же и развлекайтесь, но не плачьте!"
       Потом Шамс-ан-Нахар сделала знак одной невольнице, и та ушла и верну-
    лась с прислужницами, которые несли столик с  серебряными  блюдами,  где
    были всякие роскошные кушанья. И они поставили стол перед ними,  и  Шам-
    сан-Нахар принялась есть и кормить Али ибн Беккара, и они ели,  пока  не
    насытились. А затем столик был убран, и они вымыли руки, и принесли  ку-
    рильницы с разными курениями - алоэ, амброй и неддом, а  также  принесли
    кувшины с розовой водой. И они надушились и воскурили благовония,  и  им
    принесли подносы из резного золота, где были всевозможные напитки и пло-
    ды, свежие и сухие, желательные душе и услаждающие глаз,  а  после  того
    принесли агатовый таз, полный вина.
       И Шамс-ан-Нахар выбрала десять невольниц, которым  она  велела  нахо-
    диться при них, и десять невольниц из числа певиц, а остальным позволила
    разойтись. И она приказала невольницам играть на лютне.  И  они  сделали
    так, как она велела, и одна из них произнесла:
       "Как дух мой, мне дорог тот, кто мне возвратит привет
       Со смехом, и вновь придет любовь за отчаяньем.
       Руками страстей теперь покров с моих тайн уже спят,
       Открыли хулителям, что в сердце моем, они.
       И слезы из глаз моих меж мною и им стоят,
       Как будто бы слезы глаз со мной влюблены в него".
       А когда она окончила стихи, Шамс-ан-Нахар поднялась и,  наполнив  ку-
    бок, выпила его, а потом она налила кубок и дала его Али ибн Беккару..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Сто пятьдесят четвертая ночь
    
       Когда же настала сто пятьдесят четвертая ночь, она сказала: "Дошло до
    меня, о счастливый царь, что Шамс-ан-Нахар наполнила кубок  и  дала  его
    Али ибн Беккару, а потом она велела невольнице петь, и та произнесла та-
    кие стихи:
       "Похожи слеза моя, коль льется, и влага вин,
       И то же, что в кубке есть, глаза мои льют струей.
       Не знаю, клянусь творцом, то око ли льет вино
       Струею обильною, иль слезы я пил свои",
       А когда она окончила стихи, Али ибн Беккар выпил свой кубок и возвра-
    тил его Шамс-ан-Нахар, а та наполнила его и подала Абу-аль-Хасану, кото-
    рый выпил кубок. А потом она взяла лютню и сказала: "Никто не будет петь
    над моим кубком, кроме меня!" И натянула струны и произнесла такое  сти-
    хотворение:
       "Диковинных слез струя дрожит на щеках его,
       И страсти его огни, пылая, в груди горят.
       Он плачет, коль близко вы, боясь отдаления,
       И слезы его текут, коль близко вы иль вдали. -
       И слова другого:
       Мы твой выкуп, о кравчий наш, облаченный
       Красотою от звезд чела и до пяток.
       Солнце светит из рук твоих, и плеяды
       Между уст - а над воротом светит месяц.
       Твои чаши оставили меня пьяным,
       И пускают их в круг ходить твои очи.
       Разве в дивном бытии своем не луна ты
       В полнолунье, что смерть несет всем влюбленным?
       Или бог ты, что жизнь подаст или сгубит -
       Расставаясь, с кем хочешь ты, и встречаясь?
       Все красоты Аллах творил из тебя лишь,
       Прелесть ветра из свойств твоих сотворил он.
       Не земное созданье ты, но напротив -
       Вышний ангел, ниспосланный всех создавшим",
       И когда Али ибн Беккар, Абу-аль-Хасан и присутствующие услышали стихи
    Шамс-ан-Нахар, они едва не улетели от восторга. И  они  стали  играть  и
    смеяться, и когда Это было так, вдруг приблизилась невольница,  дрожащая
    от страха, и сказала: "О госпожа, слуги халифа у двери. Это Афиф и  Мас-
    рур и Марджан и другие евнухи, которых я не знаю". И, услышав эти слова,
    невольницы чуть не умерли от испуга, но Шамс-ан-Нахар засмеялась и  ска-
    зала: "Не бойтесь!"
       И потом она приказала невольнице: "Отвечай им, пока мы не выйдем  от-
    сюда". И велела запереть двери и опустить над дверями занавески. И,  за-
    перев дверь в комнату, она вышла через потайную дверь в сад, и  села  на
    свое ложе, и приказала невольнице растирать  себе  ноги,  а  другим  не-
    вольницам она велела разойтись по своим местам. И  потом  она  приказала
    оставшейся девушке позвать тех, кто был у двери, чтобы они вошли, и  во-
    шел Масрур и те, кто был с ним, а было их двадцать, с  мечами  в  руках.
    Они приветствовали Шамс-ан-Нахар, и она спросила их: "Зачем вы  пришли?"
    И евнухи ответили: "Повелитель правоверных приветствует тебя. Он стоско-
    вался, не видя тебя, и передает тебе, что у него было сегодня  торжество
    и большое веселье и он хочет, чтобы в завершение радости ты была с ним в
    этот час. Ты ли придешь к нему, или он придет к тебе?"
       И Шамс-ан-Нахар поднялась и поцеловала землю и сказала: "Слушаю и по-
    винуюсь приказу повелителя правоверных!" И  затем  она  велела  призвать
    надсмотрщиц и девушек и, когда они пришли, сделала вид,  что  собирается
    поступить так, как повелел халиф. А ее помещение было готово для  приема
    халифа, и она сказала евнухам: "Идите к повелителю правоверных  и  пере-
    дайте ему, что я ожидаю его после того, как приготовлю для него ковры  и
    нужные вещи".
       И евнухи поспешно отправились к повелителю правоверных, а что касает-
    ся Шамс-ан-Нахар, то она сняла с себя одежды и, выйдя к  своему  возлюб-
    ленному Али ибн Беккару, прижала его к груди и попрощалась с ним.  И  он
    горько заплакал и сказал: "О госпожа, это прощание - причина моей гибели
    и гибели моей души, но я прошу Аллаха, чтобы он наделил меня  стойкостью
    в любви, которою он  испытал  меня".  -  "Клянусь  Аллахом,  -  отвечала
    Шамс-ан-Нахар, - никто не подвергнется гибели, кроме меня! Ты выйдешь на
    рынок и встретишься с теми, кто тебя утешит, и будешь охранен, и страсть
    твоя будет скрыта, а я подвергнусь заботам и тяготам и не найду  никого,
    кто бы утешил меня, тем более что я обещала халифу  встретиться  с  ним.
    Быть может, меня постигнет из-за этого большая опасность, так как я тос-
    кую по тебе и люблю тебя и в тебя влюблена и печалюсь о разлуке с тобою.
    Каким языком я буду петь и с каким сердцем явлюсь к халифу? Какими  сло-
    вами буду я беседовать с повелителем правоверных и какими глазами взгля-
    ну на место, где тебя нет? Как я буду на пиру, где тебя не  будет,  и  с
    удовольствием буду ли я пить вино, когда тебя нет?" И Абу-аль-Хасан ска-
    зал ей: "Не смущайся и терпи и не будь небрежна, разделяя трапезу с  по-
    велителем правоверных сегодня вечером. Не  выказывай  ему  невнимание  и
    будь стойкой!"
       И пока они разговаривали, пришла невольница и  сказала:  "О  госпожа,
    пришли слуги халифа!" И Шамс-анНахар поднялась на  ноги  и  сказала  не-
    вольнице: "Возьми Абу-аль-Хасана и его товарища и отправляйся с  ними  в
    верхнюю светлицу, которая выходит в сад, и оставь их там, пока не насту-
    пит темнота, а потом ухитрись какнибудь их вывести".
       И невольница взяла их и привела в светлицу  и,  заперев  дверь,  ушла
    своей дорогой, а они оба сели и стали смотреть в сад.
       И вдруг пришел халиф, предшествуемый почти сотнею евнухов с мечами  в
    руках, и вокруг него было двадцать невольниц, точно луны, и на них  были
    самые роскошные, какие есть, одежды, и на голове у каждой из них был ве-
    нец, окаймленный жемчугами и яхонтами, и все они держали в руках зажжен-
    ные свечи. И халиф шел посреди них, а они окружали его со всех сторон, и
    перед ним шли Масрур и Афиф и Васиф, а он шествовал среди них, покачива-
    ясь.
       И Шамс-ан-Нахар и невольницы, бывшие с нею, поднялись и встретили ха-
    лифа у ворот сада, целуя перед ним землю, и они до  тех  пор  шли  перед
    ним, пока не сели на ложе, а невольницы и евнухи,  бывшие  в  саду,  все
    встали перед ним. И явились прекрасные девушки и прислужницы, неся в ру-
    ках зажженные свечи, благовония, курения и  музыкальные  инструменты,  а
    царь приказал певицам сесть, и они сели по своим местам. И  Шамс-анНахар
    пришла и села на скамеечку, рядом с ложем халифа, и стала  разговаривать
    с ним, и при всем этом Абуаль-Хасан и Али ибн Беккар смотрели и слушали,
    а халиф не видел их.
       А потом халиф принялся шутить и играть с Шамс-анНахар, и они  наслаж-
    дались и радовались, и царь велел открыть помещение,  и  его  открыли  и
    распахнули окна и зажгли свечи, и там стало светло, как днем.
       А затем евнухи стали переносить посуду для питья. "И я  увидел  такую
    посуду и такие редкости, - говорил Абу-аль-Хасан, -  каких  не  видывали
    мои глаза. Это была посуда из золота, серебра и прочих  драгоценных  ме-
    таллов и камней, которых нет сил описать, и мне даже представлялось, что
    я во сне - так я был ошеломлен тем, что видел".
       Что же касается Али ибн Беккара, то с того времени, как с ним расста-
    лась Шамс-ан-Нахар, он лежал на земле от сильной страсти и любви. А  оч-
    нувшись, он стал смотреть на эти вещи, которым не найти равных, и сказал
    Абу-аль-Хасану: "О брат мой, я боюсь, что халиф нас увидит или узнает  о
    нас, и больше всего я боюсь за тебя, а что до меня, то про себя я  знаю,
    что я погиб несомненно, и гибель моя от одной лишь  любви  и  страсти  и
    чрезмерного увлечения и любовного безумия и оттого, что  я  расстался  с
    любимою после сближения. Но я надеюсь, что Аллах освободит нас  из  этой
    западни".
       И Али ибн Беккар с Абу-аль-Хасаном до тех пор смотрели на халифа и на
    то, как он веселится, пока приготовления к пиру не были закончены. А по-
    том халиф обратился к одной из невольниц и сказал:  "Подавай,  о  Гарам,
    самую волнующую музыку, какую знаешь". И невольница взяла лютню и, наст-
    роив ее, произнесла:
       "Сильна бедуинки страсть, родными покинутой,
       По иве томящейся и мирте Аравии.
       Увидевши путников, огнями любви она
       Костер обеспечит им, слезами бурдюк нальет.
       И все ж не сильней любви к тому, кого я люблю,
       По грешной считает он меня за любовь мою".
       И когда Шамс-ан-Нахар услышала эти стихи, она склонилась со  скамееч-
    ки, на которой сидела, и упала на землю без памяти и исчезла из мира.  И
    невольницы встали и подняли ее, и когда Али ибн  Беккар  увидел  это  из
    светлицы, он упал без чувств. И Абу-аль-Хасан сказал: "Поистине,  судьба
    разделила страсть между вами поровну!"
       И когда они разговаривали, вдруг пришла к ним та невольница, что при-
    вела их в светлицу, и сказала: "О Абу-альХасан, поднимайся с своим това-
    рищем и уходите: мир стал тесен для нас, и боюсь, что халиф  узнает  про
    вас. Если вы не уйдете сей же час, мы умерли!" - "А как может этот моло-
    дец уйти со мной, когда у него нет сил встать?" - спросил Абу-аль-Хасан,
    и девушка принялась брызгать на Али ибн Беккара розовой водой, и он  оч-
    нулся от обморока.
       И тогда Абу-аль-Хасан поднял его, а невольница  его  поддерживала,  и
    они спустились с ним из светлицы и немного прошли.  А  потом  невольница
    открыла маленькую железную дверь и вывела через нее Абу-аль-Хасана и Али
    ибн Беккара, и они увидели скамейку на берегу Тигра и сели. И невольница
    захлопала в ладоши, и к ней подъехал человек в маленьком челноке, и  она
    сказала ему: "Возьми этих юношей и доставь их на другой  берег".  И  они
    сели в челнок. И когда человек начал грести и они  отдалились  от  сада,
    Али ибн Беккар посмотрел на дворец халифа, сад и беседку и  простился  с
    ними таким двустишием:
       "Прощаясь, протягивал я руку ослабшую -
       Другая рука была на сердце, под пеплом,
       Последним не будет пусть свидание это нам,
       И пищей последнею не будет та пища".
       А затем невольница сказала матросу: "Поторопись с ними". И  тот  стал
    грести, ускоряя ход, а невольница была с ними..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Сто пятьдесят пятая ночь
    
       Когда же настала сто пятьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
    ня, о счастливый царь, что матрос стад грести, направляясь к другому бе-
    регу, а невольница была с ними. И они пересекли реку в этом месте и  пе-
    реправились на другой берег и вышли на берег и пошли. И невольница  поп-
    рощалась с ними и сказала: "Я хотела не расставаться с вами, но я не мо-
    гу идти дальше".
       И потом невольница вернулась, а что касается Али ибн Беккара,  то  он
    свалился и упал перед Абу-аль-Хасаном и не мог встать. "Это место не на-
    дежное, и мы можем опасаться, что погибнем здесь из-за воров и разбойни-
    ков и детей беззакония", - сказал ему Абу-аль-Хасан, и  Али  ибн  Беккар
    поднялся и немного прошел, но не мог идти.
       А у Абу-аль-Хасана были в этой стороне друзья, и он направился к вер-
    ному человеку, с которым был дружен, и постучал к нему в дверь.  И  этот
    человек поспешно вышел к нему и, увидя обоих, сказал им: "Добро  пожало-
    вать!" - и ввел их в свое жилище. Он усадил их и стал с ними  разговари-
    вать и спросил их, где они были, и Абу-аль-Хасан сказал: "Мы вышли в та-
    кое время, так как с одним человеком я вел дела, и за ним  остались  мои
    деньги. До меня дошло, что он хочет уехать с моим добром, и я вышел  се-
    годня вечером и направился к нему. Я сдружился с  этим  моим  товарищем,
    Али ибн Беккаром, и мы пришли сюда, думая, что, может быть, увидим  его,
    но он спрятался, и мы его не видали. И мы вернулись с пустыми руками без
    ничего, и нам было тяжело возвращаться в такое время ночи, и мы не  зна-
    ли, куда нам пойти, и пришли к тебе, зная твою дружбу и твои  прекрасные
    обычаи". - "Добро пожаловать, привет вам!" - ответил хозяин дома и  пос-
    тарался выказать им уважение, и они провели у него остаток ночи.
       Когда же настало утро, они вышли от него и продолжали идти,  пока  не
    достигли города. Они вошли в город и прошли мимо дома Абу-аль-Хасана,  и
    тот принялся заклинать своего друга Ади ибн Беккара и привел его к  себе
    домой. Они прилегли немного на  постель,  а  проснувшись,  Абу-аль-Хасан
    приказал своим слугам устлать дом роскошными коврами. И они это сделали.
       А потом Абу-аль-Хасан сказал про себя: "Я обязательно должен  утешить
    юношу и развлечь его, ведь я лучше, чем кто-нибудь другой, знаю,  каково
    ему".
       И Абу-аль-Хасан приказал подать воды для Али ибн Беккара, и  принесли
    воды, и Али поднялся и совершил омовение и обязательные молитвы, которые
    он пропустил за день и за вечер, а потом он сел и стал развлекаться раз-
    говором с Абу-аль-Хасаном. И когда Абу-аль-Хасан увидел это, он  подошел
    к нему и сказал: "О господин, в твоем положении  лучше  всего  тебе  ос-
    таться сегодня вечером у меня, чтобы расправилась твоя грудь  и  рассея-
    лась охватившая тебя печаль и тоска. Повеселись с нами,  -  может  быть,
    горение твоего сердца успокоится". - "Поступай, о  брат  мой,  как  тебе
    вздумается, - ответил Али ибн Беккар. - Я, во всяком случае, не  спасусь
    от того, что меня постигло; делай же то, что делаешь".
       И Абу-аль-Хасан поднялся и позвал своих слуг и вызвал  своих  близких
    друзей. Он послал за певицами и музыкантами, и, когда они пришли, приго-
    товили им кушанья и напитки, и они провели за едой,  питьем  и  весельем
    остаток этого дня до вечера. А затем зажгли свечи, и между ними заходили
    чаши дружбы и завязалась беседа, и им стало хорошо, и одна из певиц взя-
    ла лютню и произнесла:
       "Стрелою очей меня поразило время,
       И был я сражен, и милых я всех оставил.
       Упорствовал рок, и стойкость моя ослабла,
       А раньше ведь был я верный всему отгадчик",
       И, услышав слова певицы, Али ибн Беккар упал на землю  без  памяти  и
    пролежал в обмороке, пока не поднялась заря. Когда  же  заблистал  день,
    Али ибн Беккар очнулся и пожелал уйти к себе домой, и  Абу-аль-Хасан  не
    стал его удерживать, боясь плохих последствий. Его слуги привели Али ибн
    Беккару мула и посадили его, и он сел,  а  Абу-аль-Хасан  с  несколькими
    слугами ехал вместе с ним, пока не привез его домой.
       Когда же Али ибн Беккар успокоился в своем доме, Абуаль-Хасан просла-
    вил Аллаха за спасение из этой западни и сидел с ним, утешая его. Но Али
    ибн  Беккар  не  мог  владеть  собою  от  сильной  страсти  и  любви.  И
    Абу-аль-Хасан поднялся и, простившись с ним, ушел в свое жилище..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Сто пятьдесят шестая ночь
    
       Когда же настала сто пятьдесят шестая ночь, она  сказала:  "Дошло  до
    меня, о счастливый царь, что Абу-альХасан простился с Али ибн  Беккаром,
    и тог сказал ему: "О брат мой, не оставляй  меня  без  вестей".  И  Абу-
    аль-Хасан отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
       А затем Абу-аль-Хасан ушел, и, придя в свою лавку, открыл ее  и  стал
    поджидать вестей от Шамс-ан-Нахар, но никто не принес ему ничего.  И  он
    провел эту ночь в своем доме, а когда настало утро, он встал и отправил-
    ся к дому Али ибн Беккара и, придя к нему, нашел его на постели. Его ок-
    ружали друзья, и врачи были подле него, и каждый из них  прописывал  ему
    что-нибудь и щупал ему руку.
       Когда же Абу-аль-Хасан  вошел  и  Али  увидал  его,  и  улыбнулся,  и
    Абу-аль-Хасан поздоровался с ним и спросил, как он поживает. Он просидел
    у него, пока люди не вышли, и потом спросил его: "Что все это значит?" И
    Али ибн Беккар отвечал: "Распространился слух, что я болея, и мои друзья
    прослышали об этом, и у меня нет силы, которая помогла бы мне  встать  и
    ходить, чтобы уличить во лжи тех, кто считает меня больным. Я все  время
    лежу здесь, как ты меня видишь, и мои друзья пришли  посетить  меня.  Но
    видел ли ты девушку, о брат мой, и слышал ли от нее какие-нибудь вести?"
    - "Я не видел ее с того дня, как расстался с ней на берегу Тигра", - от-
    ветил Абу-альХасан. И потом он сказал: "О брат мой,  берегись  позора  и
    оставь этот плач".
       "О брат мой, я не владею собою, - ответил Али ибн Беккар, а затем  он
    произнес:
       На кисти ее есть то, чего я достичь не мог, -
       Рисунок на коже рук - он стойкость сломил мою.
       Стрелы своих глаз она страшилась для рук своих
       И вот облачила их в кольчугу сплетенную.
       И руку мою взял врач, не зная, и молвил я:
       "Поистине, в сердце боль - пусти ж мою руку ты".
       Кричит она призраку, что был и ушел от нас:
       "Аллах, каково ему? Прибавить иль скрыть не смей".
       Сказал он: "Он был таков, что если бы жаждал он.
       И крикнула б ты: "Не пей!" - не стал бы он пить тогда".
       И тут пролила она с нарциссов жемчужины [207]
       На розы, и в пурпур рук вонзила градинок ряд""
       А окончив свои стихи, он сказал: "О Абу-аль-Хасан, мне послана  беда,
    от которой я был в безопасности, и  пет  мне  отдыха  лучше  смерти".  И
    Абу-аль-Хасан ответил ему: "Потерпи, может быть Аллах тебя вылечит".
       А затем Абу-аль-Хасан ушел от него и отправился к себе в лавку и отк-
    рыл ее, и, просидев лишь немного, он увидел, что та невольница  подходит
    к нему и приветствует его. И он ответил на ее приветствие и, взглянув на
    нее, увидел, что она идет с трепещущим сердцем, озабоченная,  и  на  ней
    видны следы горести. "Приют-уют тебе!  Как  поживает  Шамс-ан-Нахар?"  -
    спросил он, и невольница ответила: "Я расскажу тебе, что с ней, но в ка-
    ком состоянии Али ибн Беккар?" И Абу-аль-Хасан рассказал  ей  обо  всем,
    что было и чем завершилось его дело. И невольница опечалилась и  огорчи-
    лась и завздыхала, удивляясь этим делам.
       А затем она сказала: "Моя госпожа в еще более удивительном состоянии.
    Когда вы отправились и ушли, я вернулась, и мое сердце трепетало за вас,
    и мне не верилось, что вы спасетесь. А вернувшись, я нашла  мою  госпожу
    лежащей в беседке, и она не говорила и не отвечала никому, а  повелитель
    правоверных сидел у ее изголовья и не мог никого найти, кто бы ему расс-
    казал о ней, и он не знал, что с ней случилось. А она пролежала без  па-
    мяти до полуночи, и потом очнулась, и повелитель правоверных спросил ее:
    "Что случилось с тобой, о Шамс-ан-Нахар, и  что  тебя  постигло  сегодня
    ночью?" И, услышав слова халифа, Шамс-ан-Нахар  поцеловала  ему  ноги  и
    воскликнула: "О повелитель правоверных, да сделает меня Аллах выкупом за
    тебя! Меня охватило нездоровье, и огонь вспыхнул у меня в теле, и я  ли-
    шилась чувств из-за моих страданий, и не знаю я, что со  мной  было".  -
    "Что ты ела сегодня днем?" - спросил халиф. И она сказала: "Я  позавтра-
    кала чем-то, чего никогда не ела". А затем она сделала  вид,  что  стала
    сильнее, и приказала подать чего-нибудь выпить и  выпила  и  после  того
    попросила царя вернуться к веселью. И царь сел на свое ложе в беседке, и
    помещение было приведено в порядок, и когда я пришла к ней, она спросила
    меня про вас, и я рассказала ей, что я с вами сделала,  и  повторила  ей
    стихи, которые сказал на прощанье Али ибн Беккар, и она  заплакала,  ук-
    радкой, и приумолкла. А потом халиф сел и приказал  одной  из  невольниц
    петь, и она произнесла:
       "Клянусь, не сладка мне жизнь, когда удалились вы,
       О, если бы знать я мог, как вам без меня жилось!
       И слезы мои теперь могли бы из крови быть,
       Коль плакали вы по мне слезами обычными".
       И, услышав эти стихи, моя госпожа упала на скамью без памяти..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Сто пятьдесят седьмая ночь
    
       Когда же настала сто пятьдесят седьмая ночь, она сказала:  "Дошло  до
    меня, о счастливый царь, что невольница говорила Абу-аль-Хасану: "И ког-
    да моя госпожа услышала эти стихи, она упала на скамью без памяти,  а  я
    схватила ее за руку и побрызгала ей в лицо розовой водой,  и  когда  она
    очнулась, я сказала ей: "О госпожа, не срывай покрова с себя  и  с  тех,
    кого вмещает твой дворец. Ради жизни твоего возлюбленного будь  терпели-
    ва". - "Разве может быть в этом деле что-нибудь хуже смерти? Я ищу ее, и
    в ней для меня отдых", - сказала она. И когда мы так разговаривали, одна
    невольница вдруг пропела слова поэта:
       "Сказали: "Терпение, быть может, нам отдых даст!"
       Я молвил: "А как терпеть, когда мы расстались с ним?
       Союз укрепил он наш взаимный, и клялся я
       Порвать узы стойкости в прощальном объятии".
       А когда невольница кончила свои стихи, моя госпожа упала без  памяти,
    и халиф увидел это и поспешно подошел к пей и  велел  убрать  напитки  и
    чтобы все невольницы воротились в свои комнаты, а сам  оставался  у  нее
    весь остаток ночи, пока не наступило утро. И повелитель правоверных поз-
    вал врачей и лекарей и велел им лечить Шамс-анНахар, не зная, какова  ее
    страсть и любовь, и я осталась с нею, пока мне не  показалось,  что  она
    поправилась. Вот что меня задержало и помешало прийти к вам. Я  оставила
    у нее много ее приближенных, чьи сердца беспокоятся о ней, и она  велела
    мне пойти к вам, узнать новости об Али ибн Беккаре и вернуться".
       Услышав ее слова, Абу-аль-Хасан удивился и воскликнул: "Клянусь Алла-
    хом, я рассказал тебе все новости о нем! Возвращайся к твоей  госпоже  и
    передай ей привет и уговаривай ее хорошенько быть  терпеливой.  Побуждай
    ее к этому и скажи ей: "Скрывай тайну!" И передай ей, что я узнал  о  ее
    деле и что это дело трудное, где нужна сообразительность". И  невольница
    поблагодарила Абу-льХасана и ушла.
       Вот что было с нею.
       Что же касается Абу-аль-Хасана, то он просидел в своей лавке до конца
    дня, а когда день прошел, он поднялся и, выйдя из своей лавки, запер  ее
    и пришел к дому Али ибн Беккара. Он постучал в дверь,  и  к  нему  вышел
    один из слуг и ввел его. Когда он вошел к Али ибн Беккару, тот улыбнулся
    и обрадовался его приходу и воскликнул: "О  Абу-аль-Хасан,  ты  заставил
    меня тосковать, не придя ко мне сегодня! Моя душа залог за тебя  на  всю
    оставшуюся мне жизнь".
       "Брось эти речи, - ответил Абу-аль-Хасан, - если  бы  твое  исцеление
    было в моих руках, я бы, право, сделал Это прежде, чем ты бы меня попро-
    сил, и если бы тебя можно было выкупить, я выкупил бы тебя своей  душой.
    А сегодня приходила невольница и рассказала, что Шамсан-Нахар  не  могла
    прийти в то время, так как у нее был халиф. И невольница мне  рассказала
    обо всем, что было с ее госпожой".
       И Абу-аль-Хасан передал ему все, что он слышал от невольницы,  и  Али
    ибн Беккар  крайне  опечалился  и  заплакал,  а  затем  он  обратился  к
    Абу-аль-Хасану и сказал ему: "Заклинаю тебя Аллахом, о брат мой,  помоги
    мне в моем испытании и научи меня, какую применить хитрость. Прошу тебя,
    сделай милость и переночуй у меня сегодня ночью, чтобы я мог  развлечься
    с тобою".
       И Абу-аль-Хасан последовал его приказанию и согласился переночевать у
    него, и они провели вечер разговаривая. А когда спустилась ночь, Али ибн
    Беккар начал вздыхать и плакать и жаловаться, и затем он пролил слезы  и
    произнес такие стихи:
       "Твой призрак в глазах моих, а имя в устах моих,
       А место - в душе моей, так как ты уходишь?
       Печалюсь о том лишь я, что жизни проходят дни
       И нам не достанется свидание на долю. -
       И слова другого:
       Мой надежный шлем раздробила ты острием очей,
       И копьем ты стана пронзила панцирь терпения.
       И открыла нам из-под мускуса твоей родинки
       Зари камфару, что пронзает амбры глубокий мрак.
       Испугавшись, сгрызла кораллы ты свежим жемчугом,
       И жемчужины в пруду сахара поселился.
       Ты вздохнула горько, и в грудь рукой ты ударила,
       След оставив там, и увидел то, что не видел я.
       Из коралла перья чернилами - амброй серою -
       На листке хрустальном пять ровных строчек вывели.
       О повязанный мечом истинным, - коль глядит она -
       Берегись удара очей ее сокрушающих.
       И удара ты, о копье носящий, страшись ее,
       Если ринется на тебя она с копьем стройности".
       Окончив эти стихи, Али ибн Беккар испустил громкий крик  и  упал  без
    памяти. И Абу-аль-Хасан подумал, что дух оставил его тело. И он пролежал
    без сознания, пока не начал восходить день, а потом он очнулся и погово-
    рил с Абу-аль-Хасаном, и Абу-аль-Хасан просидел у него до зари. А  после
    того он поднялся и ушел, и, придя в свою лавку, открыл ее,  и  вдруг  та
    невольница пришла к нему и остановилась подле него.
       И когда Абу-аль-Хасан взглянул на нее,  она  знаком  поздоровалась  с
    ним, и он ответил на ее приветствие, и  тогда  невольница  передала  ему
    привет от своей госпожи и спросила: "Как поживает Али ибн Беккар?" -  "О
    добрая невольница, - ответил Абу-аль-Хасан, - не спрашивай, что с ним  и
    как он сильно влюблен: он не спит ночью и не отдыхает днем, и его  изну-
    рила бессонница и одолела тоска, и его положение не обрадует  любимого".
    И невольница сказала ему: "Моя госпожа приветствует тебя и  его,  и  она
    написала ему записку. Ее положение еще хуже, чем его положение. Она  от-
    дала мне записку и сказала: "Не приходи ко мне без ответа и сделай  так,
    как я тебе велела". И вот она, эта записка, у меня. Не хочешь ли ты отп-
    равиться со мною к нему, и мы возьмем у него ответ?" - "Слушаю и повину-
    юсь", - сказал Абу-аль-Хасан. И затем он запер лавку и, взяв с собою не-
    вольницу, вышел с нею оттуда, куда вошел. И они шли до тех пор, пока  не
    достигли дома Али ибн Беккара, и тогда Абу-аль-Хасан оставил  невольницу
    стоять у ворот и вошел..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Сто пятьдесят восьмая ночь
    
       Когда же настала сто пятьдесят восьмая ночь, она сказала:  "Дошло  до
    меня, о счастливый царь, что Абу-аль-Хасан пошел с  невольницей  к  дому
    Али ибн Беккара и, оставив ее у ворот, вошел в дом. И  Али  ибн  Беккар,
    увидя его, обрадовался, а Абу-аль-Хасан сказал ему:  "Я  пришел  потому,
    что такой-то прислал к тебе свою невольницу с запиской, содержащей  при-
    вет тебе, и он говорит в ней, что не приходит к тебе из-за одного обсто-
    ятельства. А невольница стоит у двери. Позволишь  ли  ты  ей  войти?"  -
    "Введите ее!" - сказал Али. И Абу-аль-Хасан подмигнул ему, что  это  не-
    вольница Шамс-ан-Нахар, и Али ибн Беккар понял знак.
       А когда невольница вошла, он поднялся и обрадовался и спросил ее зна-
    ками: "Как поживает твой господин, да исцелит и да излечит его Аллах!" А
    она ответила: "Хорошо!" А затем вынула записку и подала ее юноше. И  Али
    ибн Беккар взял записку, поцеловал ее и, развернув,  прочитал,  а  потом
    отдал Абу-аль-Хасану, и тот увидел, что в ней написаны такие стихи:
       "Мой посланный тебе скажет все новости,
       Что скажет он, пусть заменит свидание.
       Влюбленную в тебя страстно оставил ты,
       И бодрствуют неизменно глаза ее.
       Я стойкою быть стараюсь в несчастии,
       Но тварь отразить не может судьбы удар.
       Будь счастлив и не забудь ты души моей,
       О, если бы век не скрылся ты с глаз моих!
       Взгляни, как ты худ стал телом и болен как,
       И знай, каково мне ныне, по тем следам",
       А далее: "Без пальцев письмо я тебе выводила и без языка с тобою  го-
    ворила. Говорить если вкратце, глаза мои сна не знают, и сердце мое думы
    не покидают. И как будто здоровьем вовек я не наслаждалась и  с  печалью
    не расставалась, и словно не видела зрелищ красивых и в  жизни  дней  не
    проводила счастливых. Я как будто из любви сотворена и из печалей и  го-
    рестей создана, недуги  мои  сменяются,  и  страсть  моя  умножается.  И
    страсть моя велика, и вздымается в сердце тоска, и я  стала  такою,  как
    сказал поэт:
       Душа моя связана, а мысли развязаны,
       Глаза мои бодрствуют, а тело устало.
       Терпенье оставило, разлука приблизилась,
       И ум помутился мой, а сердце украли.
       И знай, что жалобы и стенанья не погасят огня испытанья, но развлека-
    ют больного, измученного страданием разлуки. И утешаюсь я, повторяя сло-
    во: сближенье. Как прекрасны слова из стихотворенья:
       Когда не найдешь в любви прощенья и гнева ты -
       То где наслаждение письмом и посланьями?"
       И когда Абу-аль-Хасан прочел эту записку, слова ее взволновали его, и
    смысл ее поразил в самое уязвимое место.
       А затем Али ибн Беккар дал невольнице ответную записку, и  когда  она
    взяла ее, он сказал: "Передай твоей госпоже мой привет и осведоми  ее  о
    моей любви и страсти; скажи ей, что любовь смешалась у меня  с  мясом  и
    костями и что я нуждаюсь в друге, который бы спас меня из моря гибели  и
    освободил меня от этих сетей. Время и его  превратности  мне  враждебны;
    найдется ли помощник, который выручит меня из этих несчастий?"
       И он заплакал, и невольница тоже заплакала от его слез и простилась с
    ним и вышла от него. И Абу-аль-Хасан вышел с ней вместе, и  они  прости-
    лись. Она ушла своей дорогой, а Абу-аль-Хасан отправился в  свою  лавку,
    открыл ее и сел там по обыкновению..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Сто пятьдесят девятая ночь
    
       Когда же настала сто пятьдесят девятая ночь, она сказала:  "Дошло  до
    меня, о счастливый царь, что Абу-аль-Хасан  простился  с  невольницей  и
    отправился в свою лавку, открыл ее, и сел там по обыкновению.
       А усевшись на свое место, он почувствовал, что сердце его  сжалось  и
    стеснилась грудь. И он не знал, как ему поступить. Так он провел в  раз-
    мышлении остаток дня и вечер, а на следующий день отправился к  Али  ибн
    Беккару и просидел у него, пока народ не ушел. Тогда он спросил Али  ибн
    Беккара, как он поживает, и тот принялся сетовать на любовь и  на  охва-
    тившую его страсть и волнение, и произнес слова поэта:
       "И прежде меня о муках любви стонали,
       Живой и мертвец страшились всегда разлуки.
       Но все же такого, что в сердце моем таится,
       Не видывал я, не слыхивал я вовеки. -
       И слова поэта:
       Любя тебя, то вынес я, чего не знал,
       Влюбившись в Лейлу, Кайс ее безумный.
       Но за зверями по степям не гнался я,
       Как делал Кайс: безумствуют ведь разно".
       И Абу-аль-Хасан воскликнул: "Я не видел и не слышал о подобном тебе в
    любви! Как может быть такое волнение и слабость в  движениях,  когда  ты
    увлекся возлюбленной, отвечающей тебе! Каково же будет, если ты полюбишь
    возлюбленную, не согласную с тобою, которая будет тебя обманывать, и это
    раскроется?"
       И эти слова понравились Али ибн Беккару, и он доверился им и поблаго-
    дарил Абу-аль-Хасана. А у Абу-аль-Хасана был друг, осведомленный  о  его
    деле с Али ибн Беккаром, который знал, что они заодно,  и  никто,  кроме
    него, не знал, что происходит между ними. Он приходил к Абуаль-Хасану  и
    спрашивал, как поживает Али ибн Беккар, а спустя малое время он  спросил
    про девушку, и Абу-альХасан обманул его и сказал: "Она позвала его к се-
    бе, и между ними было то, больше чего не бывает, и  это  последнее,  что
    дошло до меня про них. А сам для себя я придумал дело  и  план,  который
    хочу изложить тебе". - "Какой же это план?" - спросил друг Абу-аль-Хаса-
    на. И Абуаль-Хасан ответил: "Знай, о брат мой, про меня известно, что  я
    обделываю много дел между мужчинами и женщинами, но я боюсь, о брат мой,
    что это дело раскроется и станет причиной моей гибели  и  захвата  моего
    имущества, и посрамят мою честь и честь моей семьи. По моему мнению, мне
    надо собрать деньги и, снарядившись, отправиться в город  Басру  и  жить
    там, пока я не увижу, что станется с ними, а обо мне никто не узнал. Лю-
    бовь овладела Этими двумя, и между ними пошла переписка. Дело в том, что
    ходит от одного к другому невольница, которая скрывает их  тайны,  но  я
    боюсь, что ей это наскучит и она выдаст тайну кому-нибудь, и тогда весть
    о них распространится, и это приведет к моей гибели и будет причиной то-
    го, что я пропаду и не окажется у меня оправдания перед людьми".
       И его друг отвечал ему: "Ты рассказал мне об опасном  деле,  которого
    страшится разумный и сведущий. Да избавит тебя Аллах от того зла,  кото-
    рого ты боишься и опасаешься, и да спасет тебя от  последствия,  которые
    тебя страшат! А твой план - он правилен".
       И Абу-аль-Хасан отправился к себе домов и стал справлять свои дела  и
    снаряжаться в путь в город Басру, и не прошло трех дней, как он уже уст-
    роил дела и выехал, направляясь в Басру. И его друг пришел через три дня
    его навестить, но не нашел его. И когда он спросил о  нем  соседей,  ему
    сказали: "Он отправился в Басру три дня назад, так как у него есть  дела
    с тамошними купцами. Он поехал требовать с должников и скоро вернется".
       И тот человек растерялся и не знал, куда идти, и воскликнул: "О, если
    бы я не разлучался с Абу-аль-Хасаном!" Потом он придумал  способ,  чтобы
    пробраться к Али ибн Беккару, и, придя к  его  дому,  сказал  одному  из
    слуг: "Попроси для меня у твоего господина разрешения  войти  и  передай
    ему привет".
       И слуга вошел и рассказал своему господину об этом человеке, а  потом
    вернулся к нему и разрешил ему войти к Али ибн Беккару.  И  тот  человек
    вошел и увидел, что Али ибн Беккар лежит на подушках.  Он  приветствовал
    его, и Али ибн Беккар ответил на его приветствие и  сказал  ему:  "Добро
    пожаловать!"
       Затем тот юноша извинился перед ним за то, что не приходил к нему все
    это время, и сказал: "О господин, между мною и Абу-аль-Хасаном дружба, и
    я доверял ему свои тайны и ни на минуту не расставался с ним, но я отлу-
    чился на три дня по некоторым делам с несколькими  товарищами,  и  затем
    пришел к Абу-аль-Хасану и нашел его лавку запертой, и тогда я спросил  о
    нем соседей, и они сказали, что он отправился в Басру. Я не знаю лучшего
    его друга, чем ты; ради Аллаха, скажи мне, что с ним".
       И когда Али ибн Беккар услышал слова юноши, у него изменился цвет ли-
    ца, и он взволновался и воскликнул: "Я не слышал до сего дня о его путе-
    шествии, и если дела таковы, как ты говоришь, мне достанутся тяготы! - И
    он произнес:
       Я плакал о радостях, что мною упущены,
       И были любимые не врозь, но все вместе.
       Сегодня же разлучил нас с ними жестокий рок,
       И ныне я слезы лью о людях любимых".
       А потом Али ибн Беккар опустил голову, размышляя, а через минуту под-
    нял голову и сказал одному из своих слуг: "Пойди в дом Абу-аль-Хасана  и
    спроси, пребывает ли он здесь, или уехал, а если скажут; "Уехал!", спро-
    си, в какую сторону он отправился".
       И слуга ушел и ненадолго скрылся, а затем пришел к своему господину и
    сказал: "Когда я спросил об Абу-альХасане, его родные рассказали, что он
    уехал в Басру, но я нашел там невольницу, которая  стояла  у  двери,  и,
    увидав меня, она меня узнала, а я не узнал ее. Она спросила:  "Ты  слуга
    Али ибн Беккара?" И я отвечал: "Да". И она сказала: "У меня есть  посла-
    ние к нему от самого дорогого для него человека". И она пришла со мною и
    стоит у дверей". - "Введи ее!" - сказал Али ибн Беккар. И слуга пошел  и
    привел девушку, и тот человек, который был у Али ибн Беккара,  посмотрел
    на невольницу и нашел ее красивой. И невольница подошла к Али ибн Бекка-
    ру и приветствовала его..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    


Яндекс.Метрика